Из грузинского цикла

***
Деревья растут из трещин в теле огромных скал.
Реку скорее слышишь, чем видишь. Близится ночь.
Синева загустела. Зной понемногу спал,
Но трудно дышать. И тут – ничем не помочь.

Твои же ребра, что обручи, железом стянули грудь.
Твоя же плоть душу в колодки берет.
Как же я дальше буду? А ты – не будь!
О чем ни подумаешь, жизнь сделает наоборот.

Горизонт изломан хребтами разрушенных гор.
Бог есть любовь, но также – чувство вины.
Надмирный, холодный, безупречный небесный хор
прерывается горестным возгласом из глубины.
(2007)

Из грузинского цикла

***
Деревья растут из трещин в теле огромных скал.
Реку скорее слышишь, чем видишь. Близится ночь.
Синева загустела. Зной понемногу спал,
Но трудно дышать. И тут – ничем не помочь.

Твои же ребра, что обручи, железом стянули грудь.
Твоя же плоть душу в колодки берет.
Как же я дальше буду? А ты – не будь!
О чем ни подумаешь, жизнь сделает наоборот.

Горизонт изломан хребтами разрушенных гор.
Бог есть любовь, но также – чувство вины.
Надмирный, холодный, безупречный небесный хор
прерывается горестным возгласом из глубины.
(2007)

verses

Мандельштам называл армянское небо близоруким
с точки зрения окулиста
почему бы не назвать
грузинское небо дальнозорким
или лучше видимым но незрячим
вспоминаю также строку
я тебя никогда не увижу
я повторяю эту строку слишком часто
почти как заклинание
не следуйте моему примеру
потому что часто сбывается
потому что под небом построен
действующий макет города
омываемый морем слишком теплым
чтобы быть настоящим

verses

Мандельштам называл армянское небо близоруким
с точки зрения окулиста
почему бы не назвать
грузинское небо дальнозорким
или лучше видимым но незрячим
вспоминаю также строку
я тебя никогда не увижу
я повторяю эту строку слишком часто
почти как заклинание
не следуйте моему примеру
потому что часто сбывается
потому что под небом построен
действующий макет города
омываемый морем слишком теплым
чтобы быть настоящим