verses

***

Полная гавань парусников. Полные трюмы
морской и заморской еды. В бочках живые
устрицы. Апельсины навалены грудой.

Желудки полны надежды. Вялые лица угрюмы.
Души изранены. Раны по преимуществу ножевые.
Рестораторы похваляются белоснежной посудой.

Город славится контрабандой и свободной торговлей.
Толпа - пестротой и жестами. Небо - красивым закатом.
Дворцы - колоннами, храм - золоченой кровлей.
Слепой - бамбуковой тростью. Глухой - слуховым аппаратом.

Медный рожок, приставляемый к слуховому проходу.
Звук, сужаясь движется по спирали.
Разноликие существа населяют морскую воду.
А была бы пресная - в ней бы бабы белье стирали.

А была бы чистая, ее бы по городу развозили,
заезжали бы во дворы, заливали воду в цистерны.
Но вода морская и грязная. Пьют заморскую или
местное пиво с легким привкусом скверны.

verses

***

Все одеваются в черное. На красном и желтом фоне
в парке женщины смотрятся, как монашенки на иконе.
Идут, наблюдая за утренними пробежками пожилых
господ - каждый в отличной спортивной форме,
и овчарка бежит трусцой размышляя о корме,
и шляпки поганок торчат из-под листьев гнилых.

Шаг в сторону - можно увидеть море с обрыва.
Смотришь и вдруг задыхаешься от наплыва
воспоминаний - лето, катер, мама, сам от горшка два вершка,
пляж, подстилка, бурые камни - "скалки",
слишком широкие щели в дверях душевой-раздевалки,
щели в которые смотришь исподтишка.

И думаешь - или мечтаешь? - есть и иные щели,
и кроме высших целей есть и низшие цели:
ниже пояса, ниже плинтуса, не назовешь мечтой.
Что-то мелькает вокруг, потом остается усталость,
и удивленно оглянешься - осень, старость,
женщины в черном гуляют на фоне листвы золотой.