verses
*
В мире есть только Одесса. Стадом едут по ней
много автомобилей вместо немногих коней.
В Одессе есть только опера, а иногда - балет.
Раньше там было принято спрашивать лишний билет.
У входа стояли с цветами в ожиданьи девиц.
В горсаду шахматисты играли на деньги блиц,
впрочем, ставка не больше рубля, а азарта на пять,
а вот силомер с твердым знаком и буквой "ять".
Двинь кулаком по подушечке и отметка взлетит
к "сильный" и "очень сильный", голубь на ветке грустит.
Рядом фонтан и ротонда - ни музыки ни воды.
Долго люди трудились, но даром пропали труды.
Дерево в три обхвата свалилось, остались львы,
кости людей омыты подвижной влагой молвы.
В мире есть только Одесса. Но и Одесса не та.
Формы ее расплылись и поблекли цвета.
Эх, взял бы я в руки тросточку, и надел канотье, ,
спел бы прохожим песенку о нашем житье-бытье,
о двадцать третьем трамвае, который давно не маршрут,
о запертом накрепко рае, куда никого не берут,
о тех, кто свалили отсюда и не вспоминают о нас,
о лицах приезжего люда, о толпах трудящихся масс,
о чайке, летящей следом за кормом и за кормой,
о девушке с велосипедом, катящимся по прямой.
В мире есть только Одесса. Стадом едут по ней
много автомобилей вместо немногих коней.
В Одессе есть только опера, а иногда - балет.
Раньше там было принято спрашивать лишний билет.
У входа стояли с цветами в ожиданьи девиц.
В горсаду шахматисты играли на деньги блиц,
впрочем, ставка не больше рубля, а азарта на пять,
а вот силомер с твердым знаком и буквой "ять".
Двинь кулаком по подушечке и отметка взлетит
к "сильный" и "очень сильный", голубь на ветке грустит.
Рядом фонтан и ротонда - ни музыки ни воды.
Долго люди трудились, но даром пропали труды.
Дерево в три обхвата свалилось, остались львы,
кости людей омыты подвижной влагой молвы.
В мире есть только Одесса. Но и Одесса не та.
Формы ее расплылись и поблекли цвета.
Эх, взял бы я в руки тросточку, и надел канотье, ,
спел бы прохожим песенку о нашем житье-бытье,
о двадцать третьем трамвае, который давно не маршрут,
о запертом накрепко рае, куда никого не берут,
о тех, кто свалили отсюда и не вспоминают о нас,
о лицах приезжего люда, о толпах трудящихся масс,
о чайке, летящей следом за кормом и за кормой,
о девушке с велосипедом, катящимся по прямой.