![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
***
Посох в руках и обувь надета. Липнет
к телу рубаха. Темна ночь и каменный нож остер.
Вместо первенца пусть в эту ночь погибает
белый агнец связанный, блеющий у входа в шатер.
Тишина. Чуть листва зашумит или ветка скрипнет,
и опять - тишина. Старик разжигает костер.
Спит Египет, уже привыкший к Господним карам:
то тьма, то мухи, то жабы, чего только не
придумают! А с ягненком покончат одним ударом.
Съедят без остатка или остатки сожгут на огне.
Широко проведут по горлу и взгляд его помутится,
ягненок выгнется и разогнется, ничего не чувствуя сам.
И незримая для людей ночная белая птица
подхватит душу ягненка и унесет к небесам.
Посох в руках и обувь надета. Липнет
к телу рубаха. Темна ночь и каменный нож остер.
Вместо первенца пусть в эту ночь погибает
белый агнец связанный, блеющий у входа в шатер.
Тишина. Чуть листва зашумит или ветка скрипнет,
и опять - тишина. Старик разжигает костер.
Спит Египет, уже привыкший к Господним карам:
то тьма, то мухи, то жабы, чего только не
придумают! А с ягненком покончат одним ударом.
Съедят без остатка или остатки сожгут на огне.
Широко проведут по горлу и взгляд его помутится,
ягненок выгнется и разогнется, ничего не чувствуя сам.
И незримая для людей ночная белая птица
подхватит душу ягненка и унесет к небесам.