verses
***
На моем учебнике по истории за пятый класс
кто-то зеленой пастой написал «Жид».
До сих пор не уверен – кто. Хотя не у многих из нас
были шариковые ручки с цветною пастой. Дрожит
что-то внутри, хоть прошла целая жизнь.
Трубников или Томчук, Пескарев или Петров?
Преодоленье Истории. Руки расставь и кружись
вместе с эпохой. Разлом времен – это ров
заполненный страхами тех, кто живет пока,
с ужасом глядя на новое, поднявшееся в полный рост.
Вот, как эта старушка, которая старика
ведет под локоть по спуску, под Сабанеев мост.
На ней такие очки, что за ними глаза
разрастаются и становятся глубже. Вверх по стене
карабкается плотная рдяная лоза
дикого винограда. Кошка сидит в стороне.
На обложке учебника по истории, детской рукой
было честно и ясно написано, кто я такой.
Зеленая паста. Короткое слово. Учебник мать
обернула настольной бумагой, из сердца вон,
с глаз долой. Бабушка обо мне говорила: «Он
знает все, но не хочет ничего понимать».
На моем учебнике по истории за пятый класс
кто-то зеленой пастой написал «Жид».
До сих пор не уверен – кто. Хотя не у многих из нас
были шариковые ручки с цветною пастой. Дрожит
что-то внутри, хоть прошла целая жизнь.
Трубников или Томчук, Пескарев или Петров?
Преодоленье Истории. Руки расставь и кружись
вместе с эпохой. Разлом времен – это ров
заполненный страхами тех, кто живет пока,
с ужасом глядя на новое, поднявшееся в полный рост.
Вот, как эта старушка, которая старика
ведет под локоть по спуску, под Сабанеев мост.
На ней такие очки, что за ними глаза
разрастаются и становятся глубже. Вверх по стене
карабкается плотная рдяная лоза
дикого винограда. Кошка сидит в стороне.
На обложке учебника по истории, детской рукой
было честно и ясно написано, кто я такой.
Зеленая паста. Короткое слово. Учебник мать
обернула настольной бумагой, из сердца вон,
с глаз долой. Бабушка обо мне говорила: «Он
знает все, но не хочет ничего понимать».
no subject
(no subject)
no subject
Разлом. Да.
(no subject)
no subject
(no subject)
no subject
Спасибо Вам.
(no subject)
no subject
интересный момент - продолжение строки "за рифмой" обжигает, не расшифровывая (если я понятно говорю); видимо, сознательно?
(no subject)
no subject
(no subject)
no subject
(no subject)
no subject
(no subject)
(no subject)
(no subject)
no subject
(no subject)
no subject
(no subject)
(no subject)
(no subject)
no subject
как времена меняются: когда-то я дрался, если меня называли жидом; сегодня, гордо улыбаясь, благодарю за признание.
(no subject)
(no subject)
(no subject)
no subject
(no subject)
no subject
(no subject)
no subject
И настолько точное это чувство - шок болевой,который даже стараешься и не впускать в себя поначалу, и одновременную сопричастность непонятно сочетаемую то ли с "изгойностью", то ли с "преступностью"... когда впервые узнаешь эту тайну за словами "еврей-жид" - в себе ли, в других. А помните воспоминание Бродского - что "еврей" его оскорбляло больше, чем откровенное "жид"?
Спасибо Вам за стихи!!!
А может ребёнок был прав - всё ли следует понимать?