verses.
Бруклин, 11 июля 1997 года
И, когда все уже кончено, седой человек в кипе
резким взмахом руки велит расступиться толпе,
и люди теснятся в сторону, образуя проход.
Уходят четверо в трауре, глядя вниз и вперед,
возможно, быстрее, чем следует, слушая, как кричат
им в спину благословенья, которые здесь звучат
скорей как проклятья; ибо язык, который забыт,
может веками ждать. Но лишь отомстив, простит.
Но и простив — не отстанет. И, проходя сквозь строй
людей, надгробий, деревьев, ощущая спиной
удар от каждого слова и холод от каждой плиты
(сюда приносить положено камни, а не цветы),
уходят четверо в трауре, вспоминая черты лица,
оставшиеся, как ни странно, неизменными до конца.
Восклицанья перерастают в скрежет, грохот и вой
трейна, что по мосту проходит над головой.