2006-11-06

borkhers: (Default)
2006-11-06 07:52 am

Из цикла "Зима" (2003)

* * *
В последние годы боюсь зимы.
Думаю — пережить не смогу
рано наваливающейся тьмы,
свиста в ушах. На каждом шагу

окурки, стынущие плевки,
снега белесые островки
под буроватой присыпкой песка.
Смерзшаяся тоска.

Я ношу свой страх под пальтецом,
прижав ладонью, чтоб не обронить.
Смотрюсь в витрины. С таким лицом
старухи слюнявят нить.

Как будто хочу дыханья тепло
протащить сквозь ушко декабря,
но пальцы судорогой свело.
Манекены глядят сквозь стекло,
ни слова не говоря.
borkhers: (Default)
2006-11-06 07:52 am

Из цикла "Зима" (2003)

* * *
В последние годы боюсь зимы.
Думаю — пережить не смогу
рано наваливающейся тьмы,
свиста в ушах. На каждом шагу

окурки, стынущие плевки,
снега белесые островки
под буроватой присыпкой песка.
Смерзшаяся тоска.

Я ношу свой страх под пальтецом,
прижав ладонью, чтоб не обронить.
Смотрюсь в витрины. С таким лицом
старухи слюнявят нить.

Как будто хочу дыханья тепло
протащить сквозь ушко декабря,
но пальцы судорогой свело.
Манекены глядят сквозь стекло,
ни слова не говоря.
borkhers: (Default)
2006-11-06 05:48 pm

verses

Багира

Заслужи безумие. Нечто подобное нам
говорил какой-то восточный светильник веры.
Вот и ты подошла вплотную к стенам,
разделившим норму и патологию. Запах серы

и искаженный скорбной гримасой рот
стража в белом халате, спящего у ворот,
заставляют остановиться. Багровый отсвет
солнца ложится на все цвета и оттенки, кроме
черного. Хорошо размышлять об уродстве
этого мира, особенно на закате,
особенно тут, в поднадзорной палате,
особенно здесь, в сумасшедшем доме.

Каждое отделение – двухэтажный домик,
дверь на запоре, внутренний дворик,
в каждом дворике по четыре скамейки,
на каждой сидит как минимум один параноик,
в окружении кормящей галдящей семейки.

Порции каши. Каждой твари по паре сосисок
на дне алюминиевых мисок.

Исцелите скорбных умом, не можете – накормите,
не можете накормить, просто примите
их такими как есть, с бредом и голосами.
Безумье над всеми плетет в паутину нити.
Поднимете голову – и попадетесь сами.

Приемный покой. Врач. Санитары-мутанты.
Под холодным душем ежится подростковое тело.

Цепочки страдалиц, как многоножки-гиганты
ползут в мастерские. Если бы ты умела

шить матрасы, клеить конверты, сколачивать тару,
ты была бы с ними. «Приму» раскуривала бы на пару
с олигофренкой – алкоголичкой – соседкой,
ночевала бы на кровати с панцирной сеткой.

Лежала бы на боку, изучая стену,
санитар бы глазел на тебя, нагую.

Но ты умеешь только иголку в вену.
Ты сбежишь отсюда через недельку-другую.
borkhers: (Default)
2006-11-06 05:48 pm

verses

Багира

Заслужи безумие. Нечто подобное нам
говорил какой-то восточный светильник веры.
Вот и ты подошла вплотную к стенам,
разделившим норму и патологию. Запах серы

и искаженный скорбной гримасой рот
стража в белом халате, спящего у ворот,
заставляют остановиться. Багровый отсвет
солнца ложится на все цвета и оттенки, кроме
черного. Хорошо размышлять об уродстве
этого мира, особенно на закате,
особенно тут, в поднадзорной палате,
особенно здесь, в сумасшедшем доме.

Каждое отделение – двухэтажный домик,
дверь на запоре, внутренний дворик,
в каждом дворике по четыре скамейки,
на каждой сидит как минимум один параноик,
в окружении кормящей галдящей семейки.

Порции каши. Каждой твари по паре сосисок
на дне алюминиевых мисок.

Исцелите скорбных умом, не можете – накормите,
не можете накормить, просто примите
их такими как есть, с бредом и голосами.
Безумье над всеми плетет в паутину нити.
Поднимете голову – и попадетесь сами.

Приемный покой. Врач. Санитары-мутанты.
Под холодным душем ежится подростковое тело.

Цепочки страдалиц, как многоножки-гиганты
ползут в мастерские. Если бы ты умела

шить матрасы, клеить конверты, сколачивать тару,
ты была бы с ними. «Приму» раскуривала бы на пару
с олигофренкой – алкоголичкой – соседкой,
ночевала бы на кровати с панцирной сеткой.

Лежала бы на боку, изучая стену,
санитар бы глазел на тебя, нагую.

Но ты умеешь только иголку в вену.
Ты сбежишь отсюда через недельку-другую.