![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Nov. 7th, 2006
***
Ее муж был владельцем фотоателье
на углу Полицейской и Преображенской.
когда они оставались одни,
он фотографировал ее в белье
или – во всей ее силе женской.
Альбом прятали от родни.
Это был отличный альбом. Переплет
из тисненой кожи. Застежка из меди.
как у церковной книги. Обрез золотой.
Перегорит, перемелется, переболит.
Ломберный стол. Край чашки в помаде.
Прошлое в дырах, поди его залатай!
Она щипала корпию. Перевязывала бинтом
ужасные раны. Носила фартук с косынкой.
Два красных креста – на груди и на лбу.
Легко догадаться о том, что случилось потом.
Я помню ее старухой с идеальной осанкой.
Она никогда не жаловалась на судьбу.
Он скончался после войны. Георгиевские кресты
Были проданы вскоре. На стенах этого дома
было много ценных картин. Старинный фарфор.
Никто не знал, что у хозяйки было две наготы:
под одеждой и под переплетом фотоальбома.
Там сходились коллекционеры.
Пили кофе. Мололи вздор.
Ее муж был владельцем фотоателье
на углу Полицейской и Преображенской.
когда они оставались одни,
он фотографировал ее в белье
или – во всей ее силе женской.
Альбом прятали от родни.
Это был отличный альбом. Переплет
из тисненой кожи. Застежка из меди.
как у церковной книги. Обрез золотой.
Перегорит, перемелется, переболит.
Ломберный стол. Край чашки в помаде.
Прошлое в дырах, поди его залатай!
Она щипала корпию. Перевязывала бинтом
ужасные раны. Носила фартук с косынкой.
Два красных креста – на груди и на лбу.
Легко догадаться о том, что случилось потом.
Я помню ее старухой с идеальной осанкой.
Она никогда не жаловалась на судьбу.
Он скончался после войны. Георгиевские кресты
Были проданы вскоре. На стенах этого дома
было много ценных картин. Старинный фарфор.
Никто не знал, что у хозяйки было две наготы:
под одеждой и под переплетом фотоальбома.
Там сходились коллекционеры.
Пили кофе. Мололи вздор.
***
Ее муж был владельцем фотоателье
на углу Полицейской и Преображенской.
когда они оставались одни,
он фотографировал ее в белье
или – во всей ее силе женской.
Альбом прятали от родни.
Это был отличный альбом. Переплет
из тисненой кожи. Застежка из меди.
как у церковной книги. Обрез золотой.
Перегорит, перемелется, переболит.
Ломберный стол. Край чашки в помаде.
Прошлое в дырах, поди его залатай!
Она щипала корпию. Перевязывала бинтом
ужасные раны. Носила фартук с косынкой.
Два красных креста – на груди и на лбу.
Легко догадаться о том, что случилось потом.
Я помню ее старухой с идеальной осанкой.
Она никогда не жаловалась на судьбу.
Он скончался после войны. Георгиевские кресты
Были проданы вскоре. На стенах этого дома
было много ценных картин. Старинный фарфор.
Никто не знал, что у хозяйки было две наготы:
под одеждой и под переплетом фотоальбома.
Там сходились коллекционеры.
Пили кофе. Мололи вздор.
Ее муж был владельцем фотоателье
на углу Полицейской и Преображенской.
когда они оставались одни,
он фотографировал ее в белье
или – во всей ее силе женской.
Альбом прятали от родни.
Это был отличный альбом. Переплет
из тисненой кожи. Застежка из меди.
как у церковной книги. Обрез золотой.
Перегорит, перемелется, переболит.
Ломберный стол. Край чашки в помаде.
Прошлое в дырах, поди его залатай!
Она щипала корпию. Перевязывала бинтом
ужасные раны. Носила фартук с косынкой.
Два красных креста – на груди и на лбу.
Легко догадаться о том, что случилось потом.
Я помню ее старухой с идеальной осанкой.
Она никогда не жаловалась на судьбу.
Он скончался после войны. Георгиевские кресты
Были проданы вскоре. На стенах этого дома
было много ценных картин. Старинный фарфор.
Никто не знал, что у хозяйки было две наготы:
под одеждой и под переплетом фотоальбома.
Там сходились коллекционеры.
Пили кофе. Мололи вздор.
Давайте восклицать!
Nov. 7th, 2006 08:37 pmНедавно иронизировал по поводу предисловия одного моего одесского приятеля к книжке другого. Там были слова о том, что от первой книжки до третьей поэт вырос до мастера. Теперь поэту предстоит стать творцом. Хорошо, что не с большой буквы.
Сегодня взялся за книжку знакомого московского поэта с предисловием другого. Оба люди уважаемые. И что же? Тоненькая книжка верлибров объявляется высшим достижением русской поэзии рубежа веков.
Это хорошая книжка. Но высшее достижение? Так. Не менее того.
Книжка издана в 2002 году. Тираж - 1000 экз. Я купил ее в сентябре 2006. За четыре года читатель так и не добрался до вершины. М.б. погиб под лавиной...
И еще привиделась мне картина. Все мы, тесно прижавшись друг к другу, стоим на вершине. На склонах, в предгорьях и в долинах нет никого. Никого, понимаете?
Сегодня взялся за книжку знакомого московского поэта с предисловием другого. Оба люди уважаемые. И что же? Тоненькая книжка верлибров объявляется высшим достижением русской поэзии рубежа веков.
Это хорошая книжка. Но высшее достижение? Так. Не менее того.
Книжка издана в 2002 году. Тираж - 1000 экз. Я купил ее в сентябре 2006. За четыре года читатель так и не добрался до вершины. М.б. погиб под лавиной...
И еще привиделась мне картина. Все мы, тесно прижавшись друг к другу, стоим на вершине. На склонах, в предгорьях и в долинах нет никого. Никого, понимаете?
Давайте восклицать!
Nov. 7th, 2006 08:37 pmНедавно иронизировал по поводу предисловия одного моего одесского приятеля к книжке другого. Там были слова о том, что от первой книжки до третьей поэт вырос до мастера. Теперь поэту предстоит стать творцом. Хорошо, что не с большой буквы.
Сегодня взялся за книжку знакомого московского поэта с предисловием другого. Оба люди уважаемые. И что же? Тоненькая книжка верлибров объявляется высшим достижением русской поэзии рубежа веков.
Это хорошая книжка. Но высшее достижение? Так. Не менее того.
Книжка издана в 2002 году. Тираж - 1000 экз. Я купил ее в сентябре 2006. За четыре года читатель так и не добрался до вершины. М.б. погиб под лавиной...
И еще привиделась мне картина. Все мы, тесно прижавшись друг к другу, стоим на вершине. На склонах, в предгорьях и в долинах нет никого. Никого, понимаете?
Сегодня взялся за книжку знакомого московского поэта с предисловием другого. Оба люди уважаемые. И что же? Тоненькая книжка верлибров объявляется высшим достижением русской поэзии рубежа веков.
Это хорошая книжка. Но высшее достижение? Так. Не менее того.
Книжка издана в 2002 году. Тираж - 1000 экз. Я купил ее в сентябре 2006. За четыре года читатель так и не добрался до вершины. М.б. погиб под лавиной...
И еще привиделась мне картина. Все мы, тесно прижавшись друг к другу, стоим на вершине. На склонах, в предгорьях и в долинах нет никого. Никого, понимаете?