verses

Jan. 15th, 2014 05:36 pm
borkhers: (Default)
mandelstamas

О.М.

Он, кто армянское небо назвал близоруким,
а красоту женщин сравнил с красотою львиной,
тот, кто дарил забвение птицам, тюрьмам, старухам,
тот, кто видел свет, сходящий с горы лавиной,

Он, кто из последних сил висел на подножке трамвайной,
кому со столба рассказывал сказки рупор,
кто пил на кухне чай вдвоем со свободой тайной
и при стуке в дверь впадал в беспробудный ступор,

Он тот, кто видел ордер с печатью на арест и на обыск,
кого телячий вагон вез к могиле дальневосточной,
который хотел, но не смог прожить, приспособясь,
дышал и давился советской ложью подстрочной,

Он тот, чьи стихи я читал на папиросной бумаге
с бледным шрифтом, каждое слово запоминая,
Но что я мог знать о нервной, тщедушной отваге,
о черном солнце, что воссияло с вершины Синая,

о стуже Летейской и о свободе плененной,
о пчелах и ласточках, об ионийской дудке,
о солдате в шинели рядом с Александрийской колонной,
о кипятке станционном, о лагерной самокрутке...

verses

Jan. 1st, 2014 07:22 pm
borkhers: (Default)
Анне

В какой-нибудь сказке зимней, где под белоснежным слоем
скрыто то, что католики называют вечным покоем,
а мы возглашаем вечную память и Отчий дом,
где наши защитники весело ходят строем,
а наши недруги волчьим исходят воем,
и неподвижная рыба молча живет подо льдом,

так вот, в этой сказке, без конца и начала,
есть то, что было, когда на руках нас качала
земная мать, чтоб Небесной потом передать
с рук на руки, завернутых в пелены ли, в пеленки,
главное - не без креста, или иконки,
не без водицы крещенской, в которой вся благодать.

Белеет равнина снежная, и полозья
скрипят о том, что здесь колосились колосья,
или чернела пашня, и птицы летали над ней.
А теперь под белой степью, под покровом Царицы Небесной,
душа представляется беспомощной, бессловесной,
посмертным младенцем, которому нынче исполнилось девять дней.

verses

Dec. 21st, 2013 03:31 pm
borkhers: (Default)
***
Такая жизнь, Сергей, что в радость - старость,
но и ее на донышке осталось,
и память - наш многоквартирный дом,
где свалено прошедшее вверх дном.

Жильцы давно разъехались и мебель
рассохлась и альбом лежит про дембель
и службу в чьей-то армии в года,
которые не делись никуда.

И девочки-косички-фартук-банты,
и Новый Год-Кремлевские куранты,
накрытый стол и пробка в потолок,
с паршивенькой зимы - хоть счастья клок.

День световой сегодня самый краткий,
к тому же - грипп и боли под лопаткой,
и чтобы елку жалкую купить
мужчина должен прежде бросить пить.

Похмелье тяжело, но бросить жалко.
Гудели так, что небу было жарко,
но небо только хмурилось, и хлад
переморозил все на новый лад.

В такие дни, как будто бы впервые
обхаживаешь улочки кривые,
прошедший век - как пес на поводке,
который нам не удержать в руке...

verses

Nov. 6th, 2013 07:16 am
borkhers: (Default)
Памяти Б.О.

***
Муравью захотелось валиться в ноженьки -
стройные, в кружевных чулках.
Вспоминают тени гусаров, в каких служили полках.
Природа в сумерках лучше, чем при дневном.
Буденовки плюс гусары
получаются - комиссары.
Мужики говорят о разном, но думают об одном.

Считают девушки, что о них, смерть думает - о войне,
единая мысль страшна, двойная - вдвойне.
Лучше, если одна, потому что две
с кровью или любовью,
как невестушка со свекровью.
не уживаются в тесной мужской голове.

Начинается плач гитары - ему не будет конца.
Девушка перед зеркалом смывает лицо с лица.
Шепот, дыханье робкое, треск пулемета, трель соловья.
Брат бросает бомбу на брата
из летательного аппарата.
Ножка в хрустальной туфельке наступает на муравья.
borkhers: (Default)
***

Погадай по ладони, которой тебя ударили по щеке.
Придется сделать дыру в этом усатом прапорщике,
румяном, как кукла Барби, которую изобретут
еще не скоро, к тому же - там, а не тут.
А тут Грибоеда везут на арбе в деревянном ящике.

Тут - горный хребет, на зубах вязнет шербет
или иная сладость востока, залог грядущих побед
полу-шотландского полу-русского языка или штыка
над арабской вязью и бородой муфтия старика.
Его правнук зарежет нашего - дан обет.

Месть как драгоценный алмаз будут передавать
из поколения в поколения. Укладывая в кровать
славянку вместе с ее прощанием, (трубы и барабан),
потомок муфтия радуется, славянка лежит как чурбан,
лежит, не зная, куда себя подевать.

Но пока девятнадцатый век, вторая треть,
и горы сияют и трудно смотреть
в глаза врагу, наводя на него пистолет,
желая ему провести в аду много счастливых лет,
бьют барабаны, трубит угрюмая медь.

(май 2010-2013)
borkhers: (Default)
***
А.Ц.

Глобальное потепление или ядерная зима - выбирай с умом.
Они пугают, но нам не страшно, разве только чуть-чуть.
Русская земля! Ты уже за холмом, но и смерть за тем же холмом.
Возвращенье к началу. Старо, но не в этом суть.

И это старо, да и мы немолоды, как по мне, например,
иного не нужно. Разве что выдох и вдох, разве что взгляд и слух.
Мы на своем веку навидались ангелов и химер.
Жизнь раскололась на части. На две? Или - больше двух.

Больше двух - говорят вслух - и мы еще говорим.
За окном темнеет. Устав от крови и дележа,
отходя ко сну, Империя с морды снимает грим.
Империя нашей юности - небось, проснется - свежа.

Проснется, потянется, оглядится вокруг,
Лакей принесет мундир и начищенные сапоги.
Оденется, вновь оглянется, но нас не увидит, друг,
потому что в наших краях не видать ни зги.

verses

Jan. 29th, 2013 08:47 pm
borkhers: (Default)
64978_468644666528186_231049105_n


***

Пал бы в ноги кому, да боюсь - затопчет.
Нашептал бы что властителю, да боюсь - не поверит.
Чехов давит по капле раба. Капля камень точит.
Старый Тютчев Россию общим аршином мерит.

Кричит на крыше сарая пестрый клювастый кочет.
Бредит о сивой кобыле не менее сивый мерин.

Спел бы песню, да кто бы подыграл на гармошке.
Подыграл бы кому, да кто бы запел вохотку?
Была загадка такая - стоит Антошка на одной ножке.
Думали гриб, а это - Чехов - узнали бородку?

Над заросшим прудом летают мелкие мошки.
Приехал доктор - будет лечить чахотку.

verses

Jan. 26th, 2013 11:01 pm
borkhers: (Default)
Живи еще хоть четверть века

где был фонарь теперь двадцать пять фонарей
где была аптека теперь двадцать пять аптек
а улиц никто не считает и путь до дверей
квартиры никак не отыщет мил-человек.

поскольку мил человек пьян почему бы нет
поскольку путь до дверей двоится в глазах косых
и где-то был служебный его кабинет
и где-то было дело от сих до сих

и он человек говорит кому-то оставь ослабь
и он человек говорит ну давай ударь
и что ему тот канал и его ледяная рябь
и что ему та аптека и тот фонарь

и что ему тот поэт александр блок
все восемь томов как девушки в голубом
заставил дурня молиться предвечный Бог
и дурень знай колотит в гранитную стену лбом
borkhers: (Default)
***
Мне снился Мандельштам в буденовке и долгополой шинели,
приставленный охранять беспросветную гладь.
Над головой в едином строю лесом стояли ели.
Далее - поезд, общий вагон и ручная кладь.
Далее - все едино на перроне ли, на панели
всяк человек есть ложь, по-славянски - блядь.

Всяк человек - младенец, ходить не умеет толком,
что-то лепечет, тянет ручонки, мамку зовёт.
Всяк не волк по крови своей, хоть и воет волком,
славя власти бремя, невыносимый гнет.
Протянуты ноги. Вставные зубы - по полкам.
Коли жизнь не сломает, то и смерть не согнет.

Главное, хоть на одной ноге устоять на страже
собственной совести, чтоб не сказать - души.
Потупленный взор, что вор, уличенный в краже.
Вперед и с песней - иди и впредь не греши.
Сияй изнутри и радуйся, если даже
живешь в глуши и работаешь за гроши.

Даже если душа, как обязана, трудилась или постилась,
жевала черствую корку у черных железных ворот,
даже если - в шинели, даже если ей все простилось,
даже если ты, как Создатель - стар и седобород,
все равно впадаешь, как речка в море, в немилость.
И чужая воля, напрягшись, душу за ворот берет.

(2012)

December 2020

S M T W T F S
  1 23 45
6789101112
13141516171819
20212223242526
2728293031  

Syndicate

RSS Atom

Most Popular Tags

Style Credit

Expand Cut Tags

No cut tags
Page generated Jul. 3rd, 2025 05:21 pm
Powered by Dreamwidth Studios