verses
***
Куда проваливаются великие города
знают вежливые господа
в пробковых шлемах. На костяных лбах
по три морщины, проведенные так
ровно и параллельно! Прищелкивающие в такт
вспоминаемому Моцарту. В идеальных зубах
зажаты сигары. Расстегнуты воротники рубах.
Все любуются мускулистой шеей, похожей
на обтянутый кожей
анатомический препарат,
а также бриллиантом в перстне,
где-то на пять карат.
Такой сбегает в раскоп, наблюдая пот
меж лопаток арабов. Вскинув голову, пьет
воду из фляги, видит кладку стены
города, сокрушенного в результате войны
или взрыва вулкана. Он вспоминает
невесту-дочь, и в этот миг понимает,
что у него малярия и годы его сочтены.
Когда сгустится сумрак, в его палатку войдет
красавица. В черных глазах отразится огонь
керосиновой лампы. Вот, он кладет
на узкую, развернутую кверху ладонь
несколько серебряных монет.
Она зажимает их в кулачок, смеется,
выгибается, не поддается,
и что-то лопочет, наверное: «Нет! Нет!».
Но он кладет ей руку на темя,
опускает туда, где вздымается пах,
в ту же минуту пытаясь оценить время
разрушения города, думает о черепах,
найденных накануне, о письменах,
расшифрованных частично с таким трудом!
И, вздрогнув, вдруг сознает,
что найден город Содом.
Куда проваливаются великие города
знают вежливые господа
в пробковых шлемах. На костяных лбах
по три морщины, проведенные так
ровно и параллельно! Прищелкивающие в такт
вспоминаемому Моцарту. В идеальных зубах
зажаты сигары. Расстегнуты воротники рубах.
Все любуются мускулистой шеей, похожей
на обтянутый кожей
анатомический препарат,
а также бриллиантом в перстне,
где-то на пять карат.
Такой сбегает в раскоп, наблюдая пот
меж лопаток арабов. Вскинув голову, пьет
воду из фляги, видит кладку стены
города, сокрушенного в результате войны
или взрыва вулкана. Он вспоминает
невесту-дочь, и в этот миг понимает,
что у него малярия и годы его сочтены.
Когда сгустится сумрак, в его палатку войдет
красавица. В черных глазах отразится огонь
керосиновой лампы. Вот, он кладет
на узкую, развернутую кверху ладонь
несколько серебряных монет.
Она зажимает их в кулачок, смеется,
выгибается, не поддается,
и что-то лопочет, наверное: «Нет! Нет!».
Но он кладет ей руку на темя,
опускает туда, где вздымается пах,
в ту же минуту пытаясь оценить время
разрушения города, думает о черепах,
найденных накануне, о письменах,
расшифрованных частично с таким трудом!
И, вздрогнув, вдруг сознает,
что найден город Содом.