verses
***
Cмеется царь: монах есть ангельский образ,
подобает ему на небо взлетети!
Связанный монах сидит на пороховой бочке,
огонь подбирается ближе и ближе.
Царь смеется, монах смеется и смерть смеется,
бояре смеются, никто не боится.
Выблядки, амалкитяне, моавитяне, латиняне,
которым в церковь Божию путь заказан.
Что пялите на царя налитые кровью очи?
О чем перешептываетесь, киваете головами?
У него-то и кости в теле рассохлись,
сердце пролилось как вода, оскудели силы,
уязвлена душа, распалилась совесть,
прокаженная совесть, но еще живая.
Связанный монах сидит на пороховой бочке.
На почтительном расстояньи
царь смотрит, смеясь, и монах смеется,
никому никого не жаль, это такая эпоха,
это время такое, ничего не поделать,
вселятся, как дети, никто не повинен.
В синем небе на облаке ангел с аптекарскими весами,
на одной чаше - монах на пороховой бочке,
на другой чаше - государь на троне.
Весы колеблются - все никак не придут а равновесье.
Cмеется царь: монах есть ангельский образ,
подобает ему на небо взлетети!
Связанный монах сидит на пороховой бочке,
огонь подбирается ближе и ближе.
Царь смеется, монах смеется и смерть смеется,
бояре смеются, никто не боится.
Выблядки, амалкитяне, моавитяне, латиняне,
которым в церковь Божию путь заказан.
Что пялите на царя налитые кровью очи?
О чем перешептываетесь, киваете головами?
У него-то и кости в теле рассохлись,
сердце пролилось как вода, оскудели силы,
уязвлена душа, распалилась совесть,
прокаженная совесть, но еще живая.
Связанный монах сидит на пороховой бочке.
На почтительном расстояньи
царь смотрит, смеясь, и монах смеется,
никому никого не жаль, это такая эпоха,
это время такое, ничего не поделать,
вселятся, как дети, никто не повинен.
В синем небе на облаке ангел с аптекарскими весами,
на одной чаше - монах на пороховой бочке,
на другой чаше - государь на троне.
Весы колеблются - все никак не придут а равновесье.