verses

***

В жизни бывают непростительные длинноты.
Знаешь - было бы лучше, если бы - покороче.
Что толку в этом знании? Все равно ты
бесконечную тьму не поминаешь к ночи.

Не поминаешь, мало что понимаешь,
как деснами корочку старец, память переминаешь.

А ночь стоит над городом в крупных звездах,
окруженных кольцами, если смотреть сквозь ресницы.
Не шелохнется листва. Загустевает воздух.
Боишься уснуть - мало ли что приснится?

Похоти плоти бренной, души нетленной,
холод и равнодушие совершенной Вселенной.

verses

***

В жизни бывают непростительные длинноты.
Знаешь - было бы лучше, если бы - покороче.
Что толку в этом знании? Все равно ты
бесконечную тьму не поминаешь к ночи.

Не поминаешь, мало что понимаешь,
как деснами корочку старец, память переминаешь.

А ночь стоит над городом в крупных звездах,
окруженных кольцами, если смотреть сквозь ресницы.
Не шелохнется листва. Загустевает воздух.
Боишься уснуть - мало ли что приснится?

Похоти плоти бренной, души нетленной,
холод и равнодушие совершенной Вселенной.

verses

***

Cидит на стуле, ногу в гипсовом сапожке воздвигнув на табурет.
Пестрый халат, рыжие волосы, вот вам и весь портрет.
Вот вам рентген - двухлодыжечный перелом.
Вот вам голубь - пух выщипывает под крылом.

Вот вам маленький домик беленый, который будто бы перенесла
старуха в одесский двор из украинского села
Мальвы-розы, калитка зеленым покрашена, виноград
в стену тычется наугад.

Вот вам колодец мраморный, сверху накрытый плитой.
На плите дворовый кот сидит, как литой
памятник самому себе и другим котам.
Вот вам - что еще там?

Вот вам - тени, от солнца прячась в тени,
что прячут они, о чем судачат они?
неужто им интересны наши дела?
Какая сломала ногу, какая вчера родила,

какие письма бросают в бывшие ящики, напоминания о долгах,
за квартиру, за воду, за газ, и какая сила в полках
насекомых и многоножек, приветствующих жару,
как свищут ласточки, склевывая мошкару.

Бомж собирает бутылки и уносит в мешке.
И над ним смеется старуха в гипсовом сапожке.

verses

***

Cидит на стуле, ногу в гипсовом сапожке воздвигнув на табурет.
Пестрый халат, рыжие волосы, вот вам и весь портрет.
Вот вам рентген - двухлодыжечный перелом.
Вот вам голубь - пух выщипывает под крылом.

Вот вам маленький домик беленый, который будто бы перенесла
старуха в одесский двор из украинского села
Мальвы-розы, калитка зеленым покрашена, виноград
в стену тычется наугад.

Вот вам колодец мраморный, сверху накрытый плитой.
На плите дворовый кот сидит, как литой
памятник самому себе и другим котам.
Вот вам - что еще там?

Вот вам - тени, от солнца прячась в тени,
что прячут они, о чем судачат они?
неужто им интересны наши дела?
Какая сломала ногу, какая вчера родила,

какие письма бросают в бывшие ящики, напоминания о долгах,
за квартиру, за воду, за газ, и какая сила в полках
насекомых и многоножек, приветствующих жару,
как свищут ласточки, склевывая мошкару.

Бомж собирает бутылки и уносит в мешке.
И над ним смеется старуха в гипсовом сапожке.