Цитата дня
Как там в Ливии, мой Постум, или где там?
Неужели до сих пор еще воюем? (И.Б.)
Неужели до сих пор еще воюем? (И.Б.)
2011-02-28
verses
***
Наемники преданны, хоть и за деньги, не то, что свои:
продадутся за грош, хоть тем же наемникам. Говорят, бои
уже на подступах к городу, говорят,
сквозь кольцо обороны уже прорвался отряд
каких-то безумцев - это они
орудуют на окраинах последние дни.
Лавки закрыты. На витринах - щиты,
что усиливает ощущение опасности и нищеты.
Ветер гонит обрывки плакатов. За ними гоняются псы.
коты лежат на карнизах, ухмыляясь в усы.
С грохотом бронетехника проходит по мостовой.
Бежишь, и, кажется, демоны гонятся за тобой.
Пленных вешают без суда, стараясь, чтобы тела
подольше дергались на веревке. Дела - как сажа бела.
Пугаешь - никто не боится, пытаешься говорить -
еще больше ярятся, хочешь друзей одарить -
сбегают с полученными деньгами. Со вчерашнего дня
рядом только родня.
Но и родственники ненадежны, тебе ли не знать?
Ничтожна, завистлива племенная знать.
На верблюде в пустыне бедуин - молодец.
Но беда, если такой пробирается во дворец.
Все - подлецы, подонки, крысы, но ты подлее их всех.
Ты - самый жестокий, и это - надежда (предпоследняя) на успех.
Наемники преданны, хоть и за деньги, не то, что свои:
продадутся за грош, хоть тем же наемникам. Говорят, бои
уже на подступах к городу, говорят,
сквозь кольцо обороны уже прорвался отряд
каких-то безумцев - это они
орудуют на окраинах последние дни.
Лавки закрыты. На витринах - щиты,
что усиливает ощущение опасности и нищеты.
Ветер гонит обрывки плакатов. За ними гоняются псы.
коты лежат на карнизах, ухмыляясь в усы.
С грохотом бронетехника проходит по мостовой.
Бежишь, и, кажется, демоны гонятся за тобой.
Пленных вешают без суда, стараясь, чтобы тела
подольше дергались на веревке. Дела - как сажа бела.
Пугаешь - никто не боится, пытаешься говорить -
еще больше ярятся, хочешь друзей одарить -
сбегают с полученными деньгами. Со вчерашнего дня
рядом только родня.
Но и родственники ненадежны, тебе ли не знать?
Ничтожна, завистлива племенная знать.
На верблюде в пустыне бедуин - молодец.
Но беда, если такой пробирается во дворец.
Все - подлецы, подонки, крысы, но ты подлее их всех.
Ты - самый жестокий, и это - надежда (предпоследняя) на успех.
verses
***
Наемники преданны, хоть и за деньги, не то, что свои:
продадутся за грош, хоть тем же наемникам. Говорят, бои
уже на подступах к городу, говорят,
сквозь кольцо обороны уже прорвался отряд
каких-то безумцев - это они
орудуют на окраинах последние дни.
Лавки закрыты. На витринах - щиты,
что усиливает ощущение опасности и нищеты.
Ветер гонит обрывки плакатов. За ними гоняются псы.
коты лежат на карнизах, ухмыляясь в усы.
С грохотом бронетехника проходит по мостовой.
Бежишь, и, кажется, демоны гонятся за тобой.
Пленных вешают без суда, стараясь, чтобы тела
подольше дергались на веревке. Дела - как сажа бела.
Пугаешь - никто не боится, пытаешься говорить -
еще больше ярятся, хочешь друзей одарить -
сбегают с полученными деньгами. Со вчерашнего дня
рядом только родня.
Но и родственники ненадежны, тебе ли не знать?
Ничтожна, завистлива племенная знать.
На верблюде в пустыне бедуин - молодец.
Но беда, если такой пробирается во дворец.
Все - подлецы, подонки, крысы, но ты подлее их всех.
Ты - самый жестокий, и это - надежда (предпоследняя) на успех.
Наемники преданны, хоть и за деньги, не то, что свои:
продадутся за грош, хоть тем же наемникам. Говорят, бои
уже на подступах к городу, говорят,
сквозь кольцо обороны уже прорвался отряд
каких-то безумцев - это они
орудуют на окраинах последние дни.
Лавки закрыты. На витринах - щиты,
что усиливает ощущение опасности и нищеты.
Ветер гонит обрывки плакатов. За ними гоняются псы.
коты лежат на карнизах, ухмыляясь в усы.
С грохотом бронетехника проходит по мостовой.
Бежишь, и, кажется, демоны гонятся за тобой.
Пленных вешают без суда, стараясь, чтобы тела
подольше дергались на веревке. Дела - как сажа бела.
Пугаешь - никто не боится, пытаешься говорить -
еще больше ярятся, хочешь друзей одарить -
сбегают с полученными деньгами. Со вчерашнего дня
рядом только родня.
Но и родственники ненадежны, тебе ли не знать?
Ничтожна, завистлива племенная знать.
На верблюде в пустыне бедуин - молодец.
Но беда, если такой пробирается во дворец.
Все - подлецы, подонки, крысы, но ты подлее их всех.
Ты - самый жестокий, и это - надежда (предпоследняя) на успех.
verses
***
Видеть собственные внутренности во сне -
означает веселье, радость, любовь, успех.
Лежишь, сквозь сон прислушиваясь к возне
за перегородкой - скрип матраса и грешный смех.
Но видишь все же почки, щитовидную железу,
свернувшуюся котенком вокруг гортани, желчный пузырь.
И еще всякую дрянь, ютящуюся в малом тазу.
И ночью твой организм, как страна раздвигается вширь.
В известном смысле, там тоже много рек и лесов,
урчат трактора, возделывая внутренние края.
Сквозь сон прорывается бой настенных часов.
Но перед глазами нормальная анатомия - вся твоя!
И комната, где ты спишь, тоже твоя, одна
из двух в коммуналке, просторной, на шесть семей.
И свет фонаря к дивану бежит от окна.
И ближе к рассвету весенний воздух синей.
Вот проехал фургон - перевозит чье-то добро.
Фонари погасили. И впрямь - к чему фонари?
Вот-вот зазвонит будильник. Сердце стучит в ребро.
Тебе повезло - ты видел себя изнутри.
Видеть собственные внутренности во сне -
означает веселье, радость, любовь, успех.
Лежишь, сквозь сон прислушиваясь к возне
за перегородкой - скрип матраса и грешный смех.
Но видишь все же почки, щитовидную железу,
свернувшуюся котенком вокруг гортани, желчный пузырь.
И еще всякую дрянь, ютящуюся в малом тазу.
И ночью твой организм, как страна раздвигается вширь.
В известном смысле, там тоже много рек и лесов,
урчат трактора, возделывая внутренние края.
Сквозь сон прорывается бой настенных часов.
Но перед глазами нормальная анатомия - вся твоя!
И комната, где ты спишь, тоже твоя, одна
из двух в коммуналке, просторной, на шесть семей.
И свет фонаря к дивану бежит от окна.
И ближе к рассвету весенний воздух синей.
Вот проехал фургон - перевозит чье-то добро.
Фонари погасили. И впрямь - к чему фонари?
Вот-вот зазвонит будильник. Сердце стучит в ребро.
Тебе повезло - ты видел себя изнутри.
verses
***
Видеть собственные внутренности во сне -
означает веселье, радость, любовь, успех.
Лежишь, сквозь сон прислушиваясь к возне
за перегородкой - скрип матраса и грешный смех.
Но видишь все же почки, щитовидную железу,
свернувшуюся котенком вокруг гортани, желчный пузырь.
И еще всякую дрянь, ютящуюся в малом тазу.
И ночью твой организм, как страна раздвигается вширь.
В известном смысле, там тоже много рек и лесов,
урчат трактора, возделывая внутренние края.
Сквозь сон прорывается бой настенных часов.
Но перед глазами нормальная анатомия - вся твоя!
И комната, где ты спишь, тоже твоя, одна
из двух в коммуналке, просторной, на шесть семей.
И свет фонаря к дивану бежит от окна.
И ближе к рассвету весенний воздух синей.
Вот проехал фургон - перевозит чье-то добро.
Фонари погасили. И впрямь - к чему фонари?
Вот-вот зазвонит будильник. Сердце стучит в ребро.
Тебе повезло - ты видел себя изнутри.
Видеть собственные внутренности во сне -
означает веселье, радость, любовь, успех.
Лежишь, сквозь сон прислушиваясь к возне
за перегородкой - скрип матраса и грешный смех.
Но видишь все же почки, щитовидную железу,
свернувшуюся котенком вокруг гортани, желчный пузырь.
И еще всякую дрянь, ютящуюся в малом тазу.
И ночью твой организм, как страна раздвигается вширь.
В известном смысле, там тоже много рек и лесов,
урчат трактора, возделывая внутренние края.
Сквозь сон прорывается бой настенных часов.
Но перед глазами нормальная анатомия - вся твоя!
И комната, где ты спишь, тоже твоя, одна
из двух в коммуналке, просторной, на шесть семей.
И свет фонаря к дивану бежит от окна.
И ближе к рассвету весенний воздух синей.
Вот проехал фургон - перевозит чье-то добро.
Фонари погасили. И впрямь - к чему фонари?
Вот-вот зазвонит будильник. Сердце стучит в ребро.
Тебе повезло - ты видел себя изнутри.