Двор

*

Он сидит на крыльце.
Он сидит на крыльце и смотрит
на кисть своей правой руки
с расставленными пальцами.
То совсем близко к лицу,
то чуть дальше,
то опять совсем близко.

- Саша, почему ты
разглядываешь свои пальцы?

- Потому что их я вижу.
Так я их вижу (ближе к лицу),
А так уже не вижу (дальше от лица),
а больше я ничего не вижу -
он закрывает глаза рукой.
- Но свет ты видишь?
- Ну конечно я вижу свет!
Разве можно не видеть света?

Похоже, он обиделся.

*

Посреди двора - мраморный колодец,
закрытый бетонной плитой,
чтобы ничего не случилось.

А может, уже случилось,
но то, что случилось,
закрыли сверху плитой.

На плите сидит кастрированный кот Фидель.
Мы называем его "кот с человеческим лицом".

Должно же у кого-то быть человеческое лицо?
Он совсем старый,
когда его гладишь,
у него изо рта течет слюна.

Но его все равно гладят.

*

Два человека стоят друг напротив друга.
Один кричит на другого, второй молчит,
но сжимает кулаки.
"Молдавская морда! Убирайся к себе домой!".

Тот, на кого кричат - русский из Приднестровья.
Тот, кто кричит - русский из Кишинева.

Теперь они оба здесь, в Одессе.
Сегодня драки не будет.

Двор

*

Он сидит на крыльце.
Он сидит на крыльце и смотрит
на кисть своей правой руки
с расставленными пальцами.
То совсем близко к лицу,
то чуть дальше,
то опять совсем близко.

- Саша, почему ты
разглядываешь свои пальцы?

- Потому что их я вижу.
Так я их вижу (ближе к лицу),
А так уже не вижу (дальше от лица),
а больше я ничего не вижу -
он закрывает глаза рукой.
- Но свет ты видишь?
- Ну конечно я вижу свет!
Разве можно не видеть света?

Похоже, он обиделся.

*

Посреди двора - мраморный колодец,
закрытый бетонной плитой,
чтобы ничего не случилось.

А может, уже случилось,
но то, что случилось,
закрыли сверху плитой.

На плите сидит кастрированный кот Фидель.
Мы называем его "кот с человеческим лицом".

Должно же у кого-то быть человеческое лицо?
Он совсем старый,
когда его гладишь,
у него изо рта течет слюна.

Но его все равно гладят.

*

Два человека стоят друг напротив друга.
Один кричит на другого, второй молчит,
но сжимает кулаки.
"Молдавская морда! Убирайся к себе домой!".

Тот, на кого кричат - русский из Приднестровья.
Тот, кто кричит - русский из Кишинева.

Теперь они оба здесь, в Одессе.
Сегодня драки не будет.

Два Илии или конец всему

***

Два Илии, два пророка,едут по облакам:
Красный и Черный, каждый катит в своей
колеснице, запряженной четверкой коней.
Кони у Черного Илии - красны, у Красного Илии вороны.
Два Илии небеса прибрали к рукам.
Красный - с дневной, Черный - с ночной стороны.
Легкие облака для пророков прочней камней.

Грохочут колеса, слышен страшный удар
колесницы о колесницу - грохочет гром.
А на земле - разбой да пьяный угар.
А под землей Сатана спор, скор, хоть и хром.

И что тебе вор, воровать, деньгу прилагать к деньге,
и что тебе, блядь, блудить, ножки в стороны разводить.
Вспомнили бы о душе, о последнем деньке,
не век же звездам сиять и солнцу по небу ходить.

Парторг говорит: мир вечен! Не слушайте, врет!
Не век земле стоять на огромной змее,
кольцом свернувшейся, хвост засунувшей в рот.
Надо бы вспомнить о Черном Илье и Красном Илье.

А как сойдутся они, разнесут колесницы в щепу.
Застынут ангелы, ни слова не говоря.
И обломки сверху посыпятся на толпу,
на площади празднующую юбилей Октября.

И красная кровь Черного Илии прольется на наши поля,
и поля запылают, а вслед за полями - земля,
от земли загорятся моря, почернеют от жара леса,
от морей займутся ясные небеса.

И тогда Красный Илья черную кровь прольет на нас,
и белого света не будет, что же будет с тобой?
Вот те бабка и Юрьев день, вот те рабочий класс,
вот те, парторг, последний решительный бой.

Два Илии или конец всему

***

Два Илии, два пророка,едут по облакам:
Красный и Черный, каждый катит в своей
колеснице, запряженной четверкой коней.
Кони у Черного Илии - красны, у Красного Илии вороны.
Два Илии небеса прибрали к рукам.
Красный - с дневной, Черный - с ночной стороны.
Легкие облака для пророков прочней камней.

Грохочут колеса, слышен страшный удар
колесницы о колесницу - грохочет гром.
А на земле - разбой да пьяный угар.
А под землей Сатана спор, скор, хоть и хром.

И что тебе вор, воровать, деньгу прилагать к деньге,
и что тебе, блядь, блудить, ножки в стороны разводить.
Вспомнили бы о душе, о последнем деньке,
не век же звездам сиять и солнцу по небу ходить.

Парторг говорит: мир вечен! Не слушайте, врет!
Не век земле стоять на огромной змее,
кольцом свернувшейся, хвост засунувшей в рот.
Надо бы вспомнить о Черном Илье и Красном Илье.

А как сойдутся они, разнесут колесницы в щепу.
Застынут ангелы, ни слова не говоря.
И обломки сверху посыпятся на толпу,
на площади празднующую юбилей Октября.

И красная кровь Черного Илии прольется на наши поля,
и поля запылают, а вслед за полями - земля,
от земли загорятся моря, почернеют от жара леса,
от морей займутся ясные небеса.

И тогда Красный Илья черную кровь прольет на нас,
и белого света не будет, что же будет с тобой?
Вот те бабка и Юрьев день, вот те рабочий класс,
вот те, парторг, последний решительный бой.

Откуда ногти и волосы

***

В начале Адама и Еву Господь
любил, как родных детей.
Он шерстью покрыл их нежную плоть
и чешуйками из ногтей.

Чтобы стужа не принесла им вреда,
чтобы хищник их не загрыз,
чтоб не тронули их ни огонь, ни вода,
Бог им дал чешую вместо риз.

И шкуру дал поверх чешуи,
и копыта - крепость ногам!
Но согрешив, покровы свои
потеряли с Евой Адам.

Стоят нагие не грешной земле,
прикрывши руками срам.
А вдали, на неприступной скале
сияет хрустальный храм.

И оттуда вещает Господень глас:
Оставайтесь такими, как есть!
Лишь на пальцах останутся ногти у вас,
а там, где прикрылись - шерсть.

Так мы потеряли природу свою
и остатки - не бережем.
Ногти и шерсть, что имели в раю
мы обрезаем, стрижем.

Острижем - и метем поскорей!
Но если б Адам не погиб,
была б у нас шерсть, как у всех зверей,
а чешуя - как у рыб.

Откуда ногти и волосы

***

В начале Адама и Еву Господь
любил, как родных детей.
Он шерстью покрыл их нежную плоть
и чешуйками из ногтей.

Чтобы стужа не принесла им вреда,
чтобы хищник их не загрыз,
чтоб не тронули их ни огонь, ни вода,
Бог им дал чешую вместо риз.

И шкуру дал поверх чешуи,
и копыта - крепость ногам!
Но согрешив, покровы свои
потеряли с Евой Адам.

Стоят нагие не грешной земле,
прикрывши руками срам.
А вдали, на неприступной скале
сияет хрустальный храм.

И оттуда вещает Господень глас:
Оставайтесь такими, как есть!
Лишь на пальцах останутся ногти у вас,
а там, где прикрылись - шерсть.

Так мы потеряли природу свою
и остатки - не бережем.
Ногти и шерсть, что имели в раю
мы обрезаем, стрижем.

Острижем - и метем поскорей!
Но если б Адам не погиб,
была б у нас шерсть, как у всех зверей,
а чешуя - как у рыб.