вот думаю - действительно ли язык не может "болеть", "портиться"? Если не может, то, как в еврейском анекдоте есть два выхода: или он вообще не меняется, или меняется только к лучшему.
Если он вообще не меняется, то почему мы не разговариваем на старославянском до сей поры? а если только улучшается, то как отнестись к тому, что мы слышим на улице, в кино, по ТВ, что читаем в популярном чтиве?
Не расслаивается ли язык в зависимости от места проживания, профессии, социальной среды его носителей?
Как отнестись к словарям и учебникам грамматики? Нужно ли сравнить их с музейными хранителями, или с тюремными охранниками? Существует ли некая "палата мер и весов", которая все же спасает язык от "бытового разложения" (как говаривали в советское время)? Наконец, какова роль государства, режима власти в судьбе языка?
Когда-то я преподавал нейропсихологию с основами психолингвистики. И аксиомой для меня является то, что язык, как форма коммуникации, может трансформироваться, а вот оценка этой трансформации, как и любая оценка - дело вкуса. Кто-то, слушая мат, будет смеяться, кто-то поморщится, кто-то выйдет из зала. Но все трое сойдутся в том, что в подобной ситуации лет сто назад лексика была бы иная.
Более того, энтропия - универсальный процесс и метафорически вполне применима к учению о языках. Все портится - говорил академик Капица, и даже то, что не должно бы портиться все равно портится.
