С днем рождения
поздравляю поэта Виктора Куллэ ака ![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
kulle!
kulle!2007-04-30
Из цикла "Запретный город" (2000г)
* * *
Пять лет назад он пришел к моему дому
в сопровождении слуги с опахалом.
Он потребовал поправить циновку у входа
и только затем зашел. Он сказал, что Император
назначил его советником. И, по дороге в столицу,
велел навестить всех, кого знал когда-то,
рассказать о своих заслугах и милости Государя.
Он перечислил множество славных деяний
и, не спросив ни о чем, покинул мой дом, пятясь.
Неделю назад он приходил снова,
на этот раз – в сопровождении стража.
Циновка лежала криво, но он не медлил.
Поклонившись, сказал, что находясь у власти,
совершил множество преступлений,
и Владыка приговорил его к смерти,
но прежде он должен вновь посетить знакомых,
рассказать о своих злодействах и справедливой каре.
Он монотонно каялся, но прегрешенья
были так же скучны, как благодеянья.
Значит, кончена жизнь, - я сказал, покачав головою.
Кто знает, - он улыбнулся, - знакомых много
по всей стране, а стражник дышит на ладан.
И впрямь, стражник едва стоял, на копье опираясь.
Ноги были отечны. Его лицо походило
на испеченное яблоко. Глаза пропадали в складках.
Вскоре они ушли, а я со зла не сказал им,
что оба – свободны, что, по достоверным известьям,
Император скончался, враги захватили столицу;
и долго смотрел, как, спускаясь по склону,
плетутся последние жители мертвого царства.
Пять лет назад он пришел к моему дому
в сопровождении слуги с опахалом.
Он потребовал поправить циновку у входа
и только затем зашел. Он сказал, что Император
назначил его советником. И, по дороге в столицу,
велел навестить всех, кого знал когда-то,
рассказать о своих заслугах и милости Государя.
Он перечислил множество славных деяний
и, не спросив ни о чем, покинул мой дом, пятясь.
Неделю назад он приходил снова,
на этот раз – в сопровождении стража.
Циновка лежала криво, но он не медлил.
Поклонившись, сказал, что находясь у власти,
совершил множество преступлений,
и Владыка приговорил его к смерти,
но прежде он должен вновь посетить знакомых,
рассказать о своих злодействах и справедливой каре.
Он монотонно каялся, но прегрешенья
были так же скучны, как благодеянья.
Значит, кончена жизнь, - я сказал, покачав головою.
Кто знает, - он улыбнулся, - знакомых много
по всей стране, а стражник дышит на ладан.
И впрямь, стражник едва стоял, на копье опираясь.
Ноги были отечны. Его лицо походило
на испеченное яблоко. Глаза пропадали в складках.
Вскоре они ушли, а я со зла не сказал им,
что оба – свободны, что, по достоверным известьям,
Император скончался, враги захватили столицу;
и долго смотрел, как, спускаясь по склону,
плетутся последние жители мертвого царства.
Из цикла "Запретный город" (2000г)
* * *
Пять лет назад он пришел к моему дому
в сопровождении слуги с опахалом.
Он потребовал поправить циновку у входа
и только затем зашел. Он сказал, что Император
назначил его советником. И, по дороге в столицу,
велел навестить всех, кого знал когда-то,
рассказать о своих заслугах и милости Государя.
Он перечислил множество славных деяний
и, не спросив ни о чем, покинул мой дом, пятясь.
Неделю назад он приходил снова,
на этот раз – в сопровождении стража.
Циновка лежала криво, но он не медлил.
Поклонившись, сказал, что находясь у власти,
совершил множество преступлений,
и Владыка приговорил его к смерти,
но прежде он должен вновь посетить знакомых,
рассказать о своих злодействах и справедливой каре.
Он монотонно каялся, но прегрешенья
были так же скучны, как благодеянья.
Значит, кончена жизнь, - я сказал, покачав головою.
Кто знает, - он улыбнулся, - знакомых много
по всей стране, а стражник дышит на ладан.
И впрямь, стражник едва стоял, на копье опираясь.
Ноги были отечны. Его лицо походило
на испеченное яблоко. Глаза пропадали в складках.
Вскоре они ушли, а я со зла не сказал им,
что оба – свободны, что, по достоверным известьям,
Император скончался, враги захватили столицу;
и долго смотрел, как, спускаясь по склону,
плетутся последние жители мертвого царства.
Пять лет назад он пришел к моему дому
в сопровождении слуги с опахалом.
Он потребовал поправить циновку у входа
и только затем зашел. Он сказал, что Император
назначил его советником. И, по дороге в столицу,
велел навестить всех, кого знал когда-то,
рассказать о своих заслугах и милости Государя.
Он перечислил множество славных деяний
и, не спросив ни о чем, покинул мой дом, пятясь.
Неделю назад он приходил снова,
на этот раз – в сопровождении стража.
Циновка лежала криво, но он не медлил.
Поклонившись, сказал, что находясь у власти,
совершил множество преступлений,
и Владыка приговорил его к смерти,
но прежде он должен вновь посетить знакомых,
рассказать о своих злодействах и справедливой каре.
Он монотонно каялся, но прегрешенья
были так же скучны, как благодеянья.
Значит, кончена жизнь, - я сказал, покачав головою.
Кто знает, - он улыбнулся, - знакомых много
по всей стране, а стражник дышит на ладан.
И впрямь, стражник едва стоял, на копье опираясь.
Ноги были отечны. Его лицо походило
на испеченное яблоко. Глаза пропадали в складках.
Вскоре они ушли, а я со зла не сказал им,
что оба – свободны, что, по достоверным известьям,
Император скончался, враги захватили столицу;
и долго смотрел, как, спускаясь по склону,
плетутся последние жители мертвого царства.
verses
***
Утром похолодало: сад продрог.
От лепестков вишни земля бела.
Наполненный светом и цветом мирок
дополняет гуденьем пчела.
Сдувает легкий сырой ветерок
прядь с твоего чела.
Стопку поленьев на руках приношу.
В огонь бросаю одно за другим.
Разгораются медленно. Я не спешу.
Город снаружи безлюден, непроходим.
Больше событий - меньше людей вокруг.
Больше идей в головах - меньше голов на плечах.
Лишь бы идол власти не покачнулся вдруг.
Лишь бы идол войны совсем не зачах.
Впрочем, можно радоваться лучу,
упирающемуся в древесный огонь.
Что происходит вокруг –
не знаю, и знать не хочу.
Протяну руку к огню. Огонь согреет ладонь.
Утром похолодало: сад продрог.
От лепестков вишни земля бела.
Наполненный светом и цветом мирок
дополняет гуденьем пчела.
Сдувает легкий сырой ветерок
прядь с твоего чела.
Стопку поленьев на руках приношу.
В огонь бросаю одно за другим.
Разгораются медленно. Я не спешу.
Город снаружи безлюден, непроходим.
Больше событий - меньше людей вокруг.
Больше идей в головах - меньше голов на плечах.
Лишь бы идол власти не покачнулся вдруг.
Лишь бы идол войны совсем не зачах.
Впрочем, можно радоваться лучу,
упирающемуся в древесный огонь.
Что происходит вокруг –
не знаю, и знать не хочу.
Протяну руку к огню. Огонь согреет ладонь.
verses
***
Утром похолодало: сад продрог.
От лепестков вишни земля бела.
Наполненный светом и цветом мирок
дополняет гуденьем пчела.
Сдувает легкий сырой ветерок
прядь с твоего чела.
Стопку поленьев на руках приношу.
В огонь бросаю одно за другим.
Разгораются медленно. Я не спешу.
Город снаружи безлюден, непроходим.
Больше событий - меньше людей вокруг.
Больше идей в головах - меньше голов на плечах.
Лишь бы идол власти не покачнулся вдруг.
Лишь бы идол войны совсем не зачах.
Впрочем, можно радоваться лучу,
упирающемуся в древесный огонь.
Что происходит вокруг –
не знаю, и знать не хочу.
Протяну руку к огню. Огонь согреет ладонь.
Утром похолодало: сад продрог.
От лепестков вишни земля бела.
Наполненный светом и цветом мирок
дополняет гуденьем пчела.
Сдувает легкий сырой ветерок
прядь с твоего чела.
Стопку поленьев на руках приношу.
В огонь бросаю одно за другим.
Разгораются медленно. Я не спешу.
Город снаружи безлюден, непроходим.
Больше событий - меньше людей вокруг.
Больше идей в головах - меньше голов на плечах.
Лишь бы идол власти не покачнулся вдруг.
Лишь бы идол войны совсем не зачах.
Впрочем, можно радоваться лучу,
упирающемуся в древесный огонь.
Что происходит вокруг –
не знаю, и знать не хочу.
Протяну руку к огню. Огонь согреет ладонь.