Из архива
***
Толпа расходится с кладбища где-то к пяти,
оставляя тех, кто проделал половину пути,
среди бумажных цветов внизу, взаперти.
Рядом с лиловой крашенкой тоненькая свеча
дотянется язычком до солнечного луча.
Птицы склюют остатки пасхального кулича.
Нищие собирают еду с могил в короба.
Златоуст писал, что на Пасху опустели гроба.
Нет никого в земле. Встретиться не судьба.
(2007)
Толпа расходится с кладбища где-то к пяти,
оставляя тех, кто проделал половину пути,
среди бумажных цветов внизу, взаперти.
Рядом с лиловой крашенкой тоненькая свеча
дотянется язычком до солнечного луча.
Птицы склюют остатки пасхального кулича.
Нищие собирают еду с могил в короба.
Златоуст писал, что на Пасху опустели гроба.
Нет никого в земле. Встретиться не судьба.
(2007)
no subject
no subject
досталось прописаться в тесноте
на вечную квартиру коммунальную...
no subject
Как хорошо, что не сожгли,
на кладбище похоронили.
На сердце тяжело,
а где-то на душе -
легко.
Ведь все-таки он здесь,
и можно приходить к могиле,
Хотя могила далеко...
Но там, внизу,
не холодно ему?
Горлышко не болит у него?
Желёзки у него
от этой сырости подземной
не воспалились,
не набухли?
Не плачет он от одиночества,
от темноты, от страха?
Не просится домой?
Не плачет где-нибудь тихонько в уголке?..
Учительница-смерть стоит и пишет земляные буквы,
И тянется указкой длинной
к мокрой гробовой доске...
Холодная вода течет в подземном душе.
И там темно!
И там повсюду посинелые и потемнелые
бледно различаются,
мертво глядятся
сумрачные лица.
И смуглыми ладошками он прикрывает уши,
И ручки опустить боится...
Велели чисто мыться -
чтобы ни одной кровавой корки,
Чтобы отмыть все косточки
от мускулов и жил.
А он четыре первых года учился на пятёрки,
Когда совсем был маленький,
и в школу на земле ходил...
Но разве станут эти руки милые любимые
темными корнями?
И разве можно, чтобы в эти волосы волнистые
пыль земляную заплели?..
И надо земляные языки учить
и разное другое всё,
чтобы всё время говорить с подземными камнями,
И подружиться с насекомыми земли...
Там в коридоре длинном темном
какой-то непонятный телефон висит.
Но мальчик маленький,
никак ему не дотянуться там до телефона.
Там летом слабый-слабый свет просачивается,
едва живой;
там очень холодно зимой.
И даже если он дотянется случайно,
там никто не даст монетку,
и у него ведь нет жетона.
И потому Андрей не может позвонить домой.
no subject
no subject
Правда несколько безнадежные.
no subject
(св. Иоанн Златоуст). Спасибо, Арсений!
no subject