![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Из архива (2005)
Ода Анне
*
Да будет так. В пучине мирозданья
предвечный свет качнулся и погас.
Под патиной сомненья и страданья
друг-антиквар не распознает нас.
Придите юны годы, озарите
лучом воспоминанья уголок,
в котором вы, друзья мои, сидите,
выплевывая строки в потолок.
*
В Европе холодно, в Италии темно,
и только светится знакомо
прямоугольное окно
на третьем этаже обкома.
Ночная бабочка, как встарь,
из тени в свет перелетая,
глядит, как первый секретарь
склонен над картою Китая.
Душа, зачем тебе Китай?
Ты лучше Маркса почитай.
*
Такую вязь из милых строк
Тарковского и Мандельштама
плел худощавый паренек.
С ним — девушка по кличке Лама.
Она готовит сборник. В нем
души не сыщешь днем с огнем.
Душа осталась в жарком теле,
с которым хорошо в постели.
*
Да будет так. Матроска иль тужурка
иль маузер на блюдечке лежит,
как беличья расстрелянная шкурка.
По улице гуляет вечный жид
с прекрасно-чернокудрою женой
народности оседлой, коренной.
*
Но фонари на Пушкинской горят
квартальные. Большие тумбы в ряд,
покрытые афишами. На страже
вдали стоит милицьонер. Но даже
его с полоской красною погон
не нарушает мировых закон.
*
Любовь есть поцалунки и объятья
и меры, чтобы избежать зачатья.
*
Да будет так. Дешевое вино
(в Европе холодно, в Италии темно)
струится в горло из горла. Дорожка
(но Терпсихоры мне дороже ножка)
от фонаря ложится на поверхность
в мутно-лазоревом сосуде. Дрянь.
Я тоже жил. Я присягал на верность.
(Сухую грудь иглою тонкой рань).
Мой друг, простим невинности манерность,
хоть завтра всем вставать в такую рань!
*
Мой дом родной! Начало всех начал!
Я присягал на верность. Я торчал
в матроске с маслянистым автоматом,
прижатым к хрупким ребрам, и старпом,
всю палубу покрыв слоистым матом,
стоял над нами огненным столпом.
Я всех гребу. Я в землю вас зарою.
А ну, маланец! Шаг вперед из строя!
*
Когда, знаменами алея,
идут колонны, в этот час
глаза из гроба-мавзолея
глядят внимательно на нас
с заботою о нашем благе.
А мы несем цветы и флаги.
*
Да будет так. Судьба в конце пути
нас упокоит в чем-то нежном, влажном.
Должно быть, в лоне. Чтоб туда войти,
не нужно быть особенно отважным.
Ты знаешь, Анна, юный пионер
не оробел бы, сам с собой играя,
представив на мгновенье твой размер,
сжимая в лапке ключ от двери рая.
*
В атласных галстуках ликующие дети
идут в коммунистические сети.
Цепочка дряхлых старческих голов
взирает на невиданный улов.
В сиянии витают над Россией
геронтократия вдвоем с педофилией.
*
Да будет так. С картошкой пирожок
в столовке продают за пять копеек,
клюют голубки, сбившися в кружок,
лушпайки отдыхают вдоль скамеек.
Второе «я», четвертый позвонок
и пятый угол. Пушкин взглядом детским
все ищет пару-тройку стройных ног
на розовом просторе постсоветском.
Твоих не видно. Где-то там, вдали,
они отяжелели, отекли.
И вмятины в асфальте раскаленном
все глубже за наклонным небосклоном.
*
Да будет так. В пучине мирозданья
предвечный свет качнулся и погас.
Под патиной сомненья и страданья
друг-антиквар не распознает нас.
Придите юны годы, озарите
лучом воспоминанья уголок,
в котором вы, друзья мои, сидите,
выплевывая строки в потолок.
*
В Европе холодно, в Италии темно,
и только светится знакомо
прямоугольное окно
на третьем этаже обкома.
Ночная бабочка, как встарь,
из тени в свет перелетая,
глядит, как первый секретарь
склонен над картою Китая.
Душа, зачем тебе Китай?
Ты лучше Маркса почитай.
*
Такую вязь из милых строк
Тарковского и Мандельштама
плел худощавый паренек.
С ним — девушка по кличке Лама.
Она готовит сборник. В нем
души не сыщешь днем с огнем.
Душа осталась в жарком теле,
с которым хорошо в постели.
*
Да будет так. Матроска иль тужурка
иль маузер на блюдечке лежит,
как беличья расстрелянная шкурка.
По улице гуляет вечный жид
с прекрасно-чернокудрою женой
народности оседлой, коренной.
*
Но фонари на Пушкинской горят
квартальные. Большие тумбы в ряд,
покрытые афишами. На страже
вдали стоит милицьонер. Но даже
его с полоской красною погон
не нарушает мировых закон.
*
Любовь есть поцалунки и объятья
и меры, чтобы избежать зачатья.
*
Да будет так. Дешевое вино
(в Европе холодно, в Италии темно)
струится в горло из горла. Дорожка
(но Терпсихоры мне дороже ножка)
от фонаря ложится на поверхность
в мутно-лазоревом сосуде. Дрянь.
Я тоже жил. Я присягал на верность.
(Сухую грудь иглою тонкой рань).
Мой друг, простим невинности манерность,
хоть завтра всем вставать в такую рань!
*
Мой дом родной! Начало всех начал!
Я присягал на верность. Я торчал
в матроске с маслянистым автоматом,
прижатым к хрупким ребрам, и старпом,
всю палубу покрыв слоистым матом,
стоял над нами огненным столпом.
Я всех гребу. Я в землю вас зарою.
А ну, маланец! Шаг вперед из строя!
*
Когда, знаменами алея,
идут колонны, в этот час
глаза из гроба-мавзолея
глядят внимательно на нас
с заботою о нашем благе.
А мы несем цветы и флаги.
*
Да будет так. Судьба в конце пути
нас упокоит в чем-то нежном, влажном.
Должно быть, в лоне. Чтоб туда войти,
не нужно быть особенно отважным.
Ты знаешь, Анна, юный пионер
не оробел бы, сам с собой играя,
представив на мгновенье твой размер,
сжимая в лапке ключ от двери рая.
*
В атласных галстуках ликующие дети
идут в коммунистические сети.
Цепочка дряхлых старческих голов
взирает на невиданный улов.
В сиянии витают над Россией
геронтократия вдвоем с педофилией.
*
Да будет так. С картошкой пирожок
в столовке продают за пять копеек,
клюют голубки, сбившися в кружок,
лушпайки отдыхают вдоль скамеек.
Второе «я», четвертый позвонок
и пятый угол. Пушкин взглядом детским
все ищет пару-тройку стройных ног
на розовом просторе постсоветском.
Твоих не видно. Где-то там, вдали,
они отяжелели, отекли.
И вмятины в асфальте раскаленном
все глубже за наклонным небосклоном.
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
Можно мне это перепостить?
no subject
no subject
no subject
Кстати, читал недавно дурные статейки на тему "очень ли напоминает БХ ИБ или все-таки не очень?".
У меня же было каке-то другое чувство узнавания, явно не бродского порядка (я не говорю о нескольких Ваших стихах, которые однозначно сделаны "под", а впечатление в целом). И только сегодня утром меня осенило: "так читается Превер на французском!". Мне кажется, Вы с ним эмоционально, художественно очень близки.
Ну, что-то вроде:
"Je ne faisais rien
C'est-а-dire rien de serieux
Quelque fois le matin
Je poussais des cris d'animaux
Je gueulais comme un ane
De toute mes forces"
:))))
no subject
А французского, увы, я не знаю - только английский.
no subject
no subject
no subject
no subject