![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
verses
***
Вольтер пишет государыне Екатерине:
"Катя, а что ты думаешь об Украине?
О Днепре-Днестре, о горах-Карпатах,
о соломою крытых беленых хатах,
не в последнюю очередь и о жидах пархатых,
которых ты проглотила совместно с большей
частью страны, именуемой Польшей?
Как быть с этой степью, этой сетью меленьких речек,
миллионами обитателей штетлов-местечек,
бородатыми, в черном, с гримасой лица печальной,
все беднее церковной крысы, точнее, синагогальной.
Что думаешь делать с их мишпухой и их кагалом,
писателем Шолом-Алейхемом, живописцем Шагалом,
эсерами и эсдеками, больше-меньшевиками,
с их убеждением, утвержденным веками,
что до них народы были только черновиками,
а на них, как на свитке, Господь начертал Тору.
Ты читала Тору, Катя? Хорошая книга, нет спору."
Отвечает Екатерина Вольтеру: "Вчера приказала
испечь пирог с начинкой из медвежьего сала,
смешанного с чесноком и плодами маслины
растущей над самым Хевроном, на краю прекрасной долины,
сверху пирог был украшен пером фазана
и, как снегом, присыпан порошком пармезана.
Также ели ломтики подсоленной лососины.
И еще - велела мужчинам носить обтягивающие лосины.
Чтобы достоинство было видимо сразу
близорукому, но пытливому глазу."
Пишет Вольтер: "Но что же делать с малороссийской речью,
к которой вы, россияне, относитесь, как к увечью,
как быть с Запорожской Сечью, саблями и картечью,
как быть с казаками и казацким барокко,
с морем, которое раскидывается широко,
с броненосцем "Потемкин", кстати, а как сам Потемкин, здоров ли?
Как его деревни, лишенные стен и кровли?
Что до хаджибеевских турок, они не хуже одесских урок,
и комиссаров с маузерами из-под тужурок.
Что делать с унией, лютеранами, торгашами,
конторскими книгами, химическими карандашами?
Мне все равно, жизнь моя на закате,
а ты молодая, есть над чем задуматься Кате".
Отвечает Екатерина: "При личной встрече
я бы тебе положила, Вольтер, ноги на плечи,
прямо в парадном зале, не слезая с трона,
на голове моей сияла бы золотая корона.
За ум я плачу любовью, за любовь отплачу сторицей.
Не вижу, почему бы философу не встретиться с императрицей?
Приезжай в Петербург, познакомься со мной поближе!"
Пишет Вольтер: "Я остаюсь в Париже"
Вольтер пишет государыне Екатерине:
"Катя, а что ты думаешь об Украине?
О Днепре-Днестре, о горах-Карпатах,
о соломою крытых беленых хатах,
не в последнюю очередь и о жидах пархатых,
которых ты проглотила совместно с большей
частью страны, именуемой Польшей?
Как быть с этой степью, этой сетью меленьких речек,
миллионами обитателей штетлов-местечек,
бородатыми, в черном, с гримасой лица печальной,
все беднее церковной крысы, точнее, синагогальной.
Что думаешь делать с их мишпухой и их кагалом,
писателем Шолом-Алейхемом, живописцем Шагалом,
эсерами и эсдеками, больше-меньшевиками,
с их убеждением, утвержденным веками,
что до них народы были только черновиками,
а на них, как на свитке, Господь начертал Тору.
Ты читала Тору, Катя? Хорошая книга, нет спору."
Отвечает Екатерина Вольтеру: "Вчера приказала
испечь пирог с начинкой из медвежьего сала,
смешанного с чесноком и плодами маслины
растущей над самым Хевроном, на краю прекрасной долины,
сверху пирог был украшен пером фазана
и, как снегом, присыпан порошком пармезана.
Также ели ломтики подсоленной лососины.
И еще - велела мужчинам носить обтягивающие лосины.
Чтобы достоинство было видимо сразу
близорукому, но пытливому глазу."
Пишет Вольтер: "Но что же делать с малороссийской речью,
к которой вы, россияне, относитесь, как к увечью,
как быть с Запорожской Сечью, саблями и картечью,
как быть с казаками и казацким барокко,
с морем, которое раскидывается широко,
с броненосцем "Потемкин", кстати, а как сам Потемкин, здоров ли?
Как его деревни, лишенные стен и кровли?
Что до хаджибеевских турок, они не хуже одесских урок,
и комиссаров с маузерами из-под тужурок.
Что делать с унией, лютеранами, торгашами,
конторскими книгами, химическими карандашами?
Мне все равно, жизнь моя на закате,
а ты молодая, есть над чем задуматься Кате".
Отвечает Екатерина: "При личной встрече
я бы тебе положила, Вольтер, ноги на плечи,
прямо в парадном зале, не слезая с трона,
на голове моей сияла бы золотая корона.
За ум я плачу любовью, за любовь отплачу сторицей.
Не вижу, почему бы философу не встретиться с императрицей?
Приезжай в Петербург, познакомься со мной поближе!"
Пишет Вольтер: "Я остаюсь в Париже"
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
Page 1 of 2