Entry tags:
Простые вещи-6
Как писать? Один из моих друзей отвечает - хорошо. Молодец. Но вот что-такое "хорошо" и "что такое плохо" в современной поэзии вопрос остро дискуссионный. как говорили на заседаниях Полтибюро ЦК (или ЧК).
Прежде всего вспомним, что тема "телесного низа" вполне традиционна для мировой и русской поэзии. Нет в этом ничего современного. Вот, отругали Марию Степанову за стихи о мастурбации в ванной. А Ходасевича за его стихотворение об онанисте в берлинском сортире тоже отругаем и постмодернистом назовем?
Надо сказать, что библейская история об Онане также вполне поэтична.
Согласимся лишь с тем, что разница между стихами Ходасевича и Степановой с одной стороны и замечанием Бродского "между прочим, все мы дрочим" - огромна: наблюдение, переживание, вчувствование и - ироническая констатация медицинского факта.
Откровенные, гениальные описания страсти в русской поэзии не новость. От пушкинского "и делишь мой восторг как будто поневоле" и тютчевского "и сквозь опущенных ресниц угрюмый, тусклый огнь желанья" до "Горения" Бродского: "всматриваюсь в огонь. На языке огня раздается "не тронь!" и вспыхивает - "меня!" А Пастернак в Спекторском: "Когда ж трепещущую самку раздел горячий ветер двух кистей"...
Но была в русской поэзии (с семнадцатого века) иная, шутейная, "карнавальная" в Бахтинском понимании традиция. Слава Баркову! Ни Пушкин, ни Лермонтов не прошли мимо этой, пусть не генеральной, но заметной линии на ладони российской поэзии. А народ, создающий поэтический фон (сочиняет народ, композиторы аранжируют - Глинка, очень Сталин эту цитату любил. Когда фильм про Глинку снимали специально народную песню на темы Глинки сочинили для убедительности)! Частушки. Вот маршаковская, любимая: "Я мужик такого сорта, не могу я без комфорта, приходи, Маруся, с гусем, по----ся и закусим!" Полистаем Петра Киреевского. Недолго же искали! "ручки ножки разложу и дорожку покажу. Дорога торна, чорна п...а, чорна, чорна как цыганка, робятом поманка". А вот и еще. И еще.
Так что и гуголевскую частушку "утром у пивной палатки примерещилась п....а, то ли нервы не в порядке, то ли совесть не чиста", сочинил народ. А Юлик только аранжировал. А что делать?
Не в том дело, что в современной поэзии об этом пишут. Пишут чаще и иначе. В этом "иначе", думается, вся загвоздка.
Прежде всего вспомним, что тема "телесного низа" вполне традиционна для мировой и русской поэзии. Нет в этом ничего современного. Вот, отругали Марию Степанову за стихи о мастурбации в ванной. А Ходасевича за его стихотворение об онанисте в берлинском сортире тоже отругаем и постмодернистом назовем?
Надо сказать, что библейская история об Онане также вполне поэтична.
Согласимся лишь с тем, что разница между стихами Ходасевича и Степановой с одной стороны и замечанием Бродского "между прочим, все мы дрочим" - огромна: наблюдение, переживание, вчувствование и - ироническая констатация медицинского факта.
Откровенные, гениальные описания страсти в русской поэзии не новость. От пушкинского "и делишь мой восторг как будто поневоле" и тютчевского "и сквозь опущенных ресниц угрюмый, тусклый огнь желанья" до "Горения" Бродского: "всматриваюсь в огонь. На языке огня раздается "не тронь!" и вспыхивает - "меня!" А Пастернак в Спекторском: "Когда ж трепещущую самку раздел горячий ветер двух кистей"...
Но была в русской поэзии (с семнадцатого века) иная, шутейная, "карнавальная" в Бахтинском понимании традиция. Слава Баркову! Ни Пушкин, ни Лермонтов не прошли мимо этой, пусть не генеральной, но заметной линии на ладони российской поэзии. А народ, создающий поэтический фон (сочиняет народ, композиторы аранжируют - Глинка, очень Сталин эту цитату любил. Когда фильм про Глинку снимали специально народную песню на темы Глинки сочинили для убедительности)! Частушки. Вот маршаковская, любимая: "Я мужик такого сорта, не могу я без комфорта, приходи, Маруся, с гусем, по----ся и закусим!" Полистаем Петра Киреевского. Недолго же искали! "ручки ножки разложу и дорожку покажу. Дорога торна, чорна п...а, чорна, чорна как цыганка, робятом поманка". А вот и еще. И еще.
Так что и гуголевскую частушку "утром у пивной палатки примерещилась п....а, то ли нервы не в порядке, то ли совесть не чиста", сочинил народ. А Юлик только аранжировал. А что делать?
Не в том дело, что в современной поэзии об этом пишут. Пишут чаще и иначе. В этом "иначе", думается, вся загвоздка.
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
Скажем одно дела спрашивать "почему сейчас поэзию мало читают?", другое "почему Есенина читают, а Степанову не читают?", третье "Почему Хлебникова читают, а Степанову не читают", четвертое "Почему Есенина читают, а Дементьева или Воропаеву не читают?". На первый вопрос в принципе невозможно дать ответ. 2-4 вопрос можно исследовать, опросив, скажем, студентов на предмет их любви и знания данных авторов или предложить им фрагменты и изучить реакцию.
no subject
no subject
no subject
История искусства вообще предмет причудливый. Пример: всем известен феномен "мадых голландцев". В 17 веке в маленькой Голландии вдруг появились сотни великолепных художников, расцвел жанр, портрет и натюрморт. В 19 веке художники в Голландии еще были, но голландской живописи уже не было.
Так и у нас, кажется, скоро будет - поэты еще есть, но поэзии уже нет.
no subject
no subject
no subject
no subject
неужели упоминания о физиологических актах и отправлениях?
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
о границах дозволенного в поэзии - равно как и в искусстве в целом - очень сложно...банальности какие-то получаются...буду читать, что напишут другие)
no subject
no subject
Правда, эта оговорка не делает Ваши тезисы менее убедительными.
no subject
Слава Богу, а то я страшно испугался за Вас (как автора).
no subject
no subject
По этому поводу нашел замечательные строки у критика Сёмы Штапского, большого друга Херсонского, которого Борис не раз называл своим учителем :)
Вот что писал незабвенный покойный Сёма:
"Новейшая графомания как раз и зиждется на всеобщей смутности "правил", разболтанности, вседозволенности, а главное - самодозволенности.
Ведь рассуждения о "допустимости" того-то в таких-то или таких-то случаях и проч. - эту публику как раз и развращают. Ибо им кажется, что "этот случай" - это как раз их случай. Что, если Фет однажды зарифмовал "огня" с "уходя", то им-то уж сам Бог велел рифмовать так."
Поэтому я так обрадовался, узнав что Вы не описывали маструбации, милая Маша. Ибо чтО бы сказал об этом старик Сёма (сопоставив сии "мнимые" стихи с ходасевичевским шедевром) - боюсь и подумать!
Впрочем, Вы молоды и Вам наплевать на стариков. А я уже еду с ярмарки, потому вынужден прислушиваться...
P.S.
Смотрел на Вас по ТВ. Вы очень хороши собой!
Ваш Мисурин.
no subject
спасибо за приятный постскриптум – после него совершенно не хочется возражать ни Вам, ни покойному референту. Хотя по большому счету я не соглашусь ни с Вами, ни с ним. Мне кажется, что десятое дело здесь ничем не отличается от второго-третьего-четвертого, суть не в порядковом номере, а в том, что он не первый. Есть (с оговоркой: для меня) вещи поважнее выбора темы-рифмы-размера (как будто их вообще кто-то специально выбирает, а не заполняет определенным образом свернувшуюся внутреннюю воронку). Ходасевич может ударить ветхозаветным посохом (или заурядной палкой) в любую доступную поверхность, от соррентинской скалы до стены берлинского сортира. Источник, который он там найдет, всегда окажется «стихами-Ходасевича» - элементом из порядковой таблицы. «О чем» те или иные стихи – дело для меня и впрямь десятое (то есть не-первое), таково, видимо, мое читательское устройство – видеть за любым стихотворением «автора»: систему, в которую оно встроено, и личную волю, которая эту систему удерживает. Но это мой способ чтения, моя соматика, которая, возможно, никак не соотносится с Вашей.
Для того, чтобы сопоставить любые мои стихи, настоящие или гипотетические, с любыми стихами Ходасевича и убедиться, что сравнение не в мою пользу, не надо быть ни покойником, ни учителем Херсонского. Но когда незабвенный Сема говорит о менее безусловных вещах, скажем, о недопустимости того или сего, меня удивляет его странная переборчивость. Плохой поэт, рифмующий «огня» и «уходя», потому что так делал Фет («значит, и мне можно!»), ничем не отличается от плохого поэта, навсегда запретившего себе все рифмы, кроме пушкинских («вот и я так буду!»). Только вот, на мой вкус, второй пример отдает куда большей гордыней. В принципе, само это занятие – рифмовать – из разряда «внеправильных»: нелепых (плясать за плугом/перед скинией), легкомысленных (пускаться на дебют после Фета, Ходасевича и царя Давида – я уж и не поминаю про вопрос Адорно) и требующих некоторого градуса самодозволенности. Дело, видимо, все-таки в результате, который всегда гадательный, по Баратынскому – «как знать». Но Семины строки, которые Вы приводите, из разряда нестрашных. Это ведь классическая литературная «ворчалка» про новейших графоманов, которые не признают ни правил, ни пределов, и ей всегда (со-)ответствует другая – про докучных стариков, которые тоже чего-то там не понимают; обеим не одна уже сотня лет, не будем же и мы с Вами подпевать! Тем более что пишу я Вам из деревни, где Интернет добывается чуть ли не трением, и тратить его на эту песенку обидно.
Антон, я очень надеюсь не обидеть Вас просьбой отложить обороты домашне-дружеского свойства (милая Маша) до личного знакомства. Я человек довольно уже взрослый, очень и очень камерный, и в литературном поле я пользуюсь полным именем, оставляя уменьшительные для «частного сектора». В других обстоятельствах я оставила бы при себе и эту информацию – но происшествия последних недель совсем уж отбили у меня всякую охоту смешивать личное и литературное. В их контексте и Ваши слова невольно получают оттенок, который Вы, безусловно, не хотели им придать.
Ваша
МС
no subject
Прошу прощения за невольную фамильярность. У меня и в мыслях не было оскорбить Вас этим (скорее наоборот, хотя ЧТО наоборот? - не знаю), а тем паче как-либо примазать таковое обращение к "происшествиям последних недель".
Личного знакомства между нами, боюсь, не случится, посему я и не помышляю также оказаться в Вашем "частном секторе".
На то есть очень серьезные внеэмоциональные причины. Если Вам они любопытны, оставьте где-нибудь, хотя бы в моем ЖЖ, Ваш емейл, и я напишу Вам приватно, предварительно уничтожив оный.
Впрочем, я не полагаю, что вне темы, затронутой мной и задевающей Вас за живое, я могу быть Вам сколько-нибудь интересен.
Ваш Антон Мисурин.
no subject
no subject
no subject
Читая ее произведения, Ф. Искандер ржал и бился, как Баратынский над "Повестями Белкина", а Белла Ахмадулина утирала слезы рукавом Мессерера. Бенедикт Сарнов на пикнике у Иосифа Беленького сказал: "Йося, у нас есть два женских поэта - Юнна Мориц и Ира Перетц".
Рекомендую (когда у Вас интернет не будет высекаться путем трения и будет досуг):
http://www.stihi.ru/author.html?mayfllower25