Entry tags:
Записки психиатра
*
Однажды, во время краткой стажировки в Чикаго, моя "патронесса", монахиня-францисканка, она же и профессор психологии, привела меня в украинскую православную церквушку, где я познакомился с о. Борисом, а также неким Джорджем, перешедшим в Православие из англиканской (епископальной) церкви. Началась вечерня. Но кроме нас троих никого не было в небольшом храме. Позднее о. Борис пояснил мне, что по субботам на всенощной почти никого не бывает. Приходят только на литургию в воскресенье. Двунадесятые Праздники - только если попадают на воскресные дни. Рождество и Пасха - обязательны.
*
О. Борис служил по-украински (думаю, церковь была "автокефальной"), Джорж читал по-английски, я - по- церковнославянски. Ничего этого не должно было быть: я несомненно был в церкви "раскольников", молиться с ними не имел права и, ясное дело, в чтецы меня никто не посвящал. К тому же, привела меня в эту церковь ( о ужас!) католичка.
Но в то время (думаю, так было бы и теперь) никакого внутреннего дискомфорта я не чувствовал. Рядом со мной было два очень своеобразных и очень симпатичных человека - каждый по-своему. В этом отрывке я хочу рассказать о Джорже.
*
То был высокий, очень полный (там говорят - "большой") человек с неловкой пластикой и детским выражением лица. Работал он бухгалтером. Женат никогда не был. Преданно ухаживал за старушкой матерью, которая почему-то возненавидела его, когда он обратился в Православие. Мать была англиканкой, но назвать ее ревностной христианкой было бы преувеличением. Почему эта, в целом равнодушная к вопросам религии старуха обратила свой гнев на единственного сына, для которого она была всем? Джордж не понимал этого. Я подумал, что скорее всего ее сын, перейдя в Православие как-то изменился. Стал более замкнут, много молился, начал соблюдать посты. Иными словами, в чем-то стал непостижим для своей матери.
*
Мы редко любим того, кого не можем понять.
*
Я спросил у этого неуклюжего толстяка, не знающего ни слова ни по-русски, ни по-украински, каков был мотив его обращения. Он стал серьезен. Православие - сказал он - помогло мне лучше познать мою греховную природу. Оно помогло мне познать мое ничтожество и недостоинство.
*
Как странно было бы это услышать светскому человеку! Джордж ушел из церкви, где ему ежедневно говорили, что Иисус его любит, что он - спасен, туда, где ему говорили, что он страшный грешник и, скорее всего, душу его ждут мытарства, а то и ад. Он добровольно выбрал страх и унижение, чувство вины и растерянности. Он пришел туда, где эти чувства постоянно взращиваются в человеке.... Зачем? Не потому ли, что именно так он и ощущал свой внутренний мир, что все его существо отвергало оптимистическую проповедь протестантизма?
*
При всем желании найти компромисс между современной психотерапией и Православной антропологией останутся вещи, которые никогда не сойдутся. Религия, особенно в нашем. православном варианте, взращивает в человеке чувство вины и страха. Как раз те чувства, с которыми психотерапия борется. Церковь учит нас "держать ум во аде и не отчаиваться". психотерапевты не думают, что это возможно для человека....
*
Вот еще один эпизод. Лежит моя жена на диване,, читает вслух Достоевского, и как раз "Преступление и наказание", как на грех, да еще и диалог Свидригайлова с Дуняшей.
Спрашивает меня: - Есть ли у Достоевского какая мораль? Ну, я и отвечаю в духе учительницы русской литературы за 11 класс советской средней школы, что мораль тут не одна, а целых две.
Первая, как в "Братьях Карамазовых" - Бога нет,все позволено, а если все позволено,то падать будешь до самого дна.Так, чтобы топором не только старушку мерзкую, но и ее безвинную Лизавету. И, опять же по "Карамазовым", до людоедства, антропофагии.
Вторая мораль - что из самого дна можно увидеть свет Божий и заслужить прощение. ("Из глубины воззвах к Тебе, Господи, Боже, услыши глас мой!").
Но, вот, подумалось мне, что из этих двух школьных моралей следует еще одна, не для школьников: если до самого дна не докатишься, прощен никогда не будешь.И если удержишься на поверхности, то понятно, ЧТО на поверхности держится. Так что единственный выход - во все тяжкие и камнем на дно.
И еще вспомнил я белорусскую, кажется, легенду: идут Господь и Святой Петр в праздник мимо речки.А там баба белье стирает. Господь говорит Петру: - Эту никогда не прощу. Идут дальше.Видят, другая баба незаконнорожденное свое дитя в речке топит.- А эту прощу, - говорит Господь Петру. - Как же так, удивляется Петр, - почему так?
- А потому, говорит Господь, что та, что в праздник стирает, думает, будто все правильно делает и никогда не покается, а та, что невинное дитя топит, знает, что злодеяние совершает.
Страшная эта история, может быть, ключик к пониманию нравственной логики Достоевского.
И пониманию одной из черт христианской психологии, уродливо преувеличенной, но - весьма и весьма популярной именно в этом, преувеличенном и изуродованном виде.
Однажды, во время краткой стажировки в Чикаго, моя "патронесса", монахиня-францисканка, она же и профессор психологии, привела меня в украинскую православную церквушку, где я познакомился с о. Борисом, а также неким Джорджем, перешедшим в Православие из англиканской (епископальной) церкви. Началась вечерня. Но кроме нас троих никого не было в небольшом храме. Позднее о. Борис пояснил мне, что по субботам на всенощной почти никого не бывает. Приходят только на литургию в воскресенье. Двунадесятые Праздники - только если попадают на воскресные дни. Рождество и Пасха - обязательны.
*
О. Борис служил по-украински (думаю, церковь была "автокефальной"), Джорж читал по-английски, я - по- церковнославянски. Ничего этого не должно было быть: я несомненно был в церкви "раскольников", молиться с ними не имел права и, ясное дело, в чтецы меня никто не посвящал. К тому же, привела меня в эту церковь ( о ужас!) католичка.
Но в то время (думаю, так было бы и теперь) никакого внутреннего дискомфорта я не чувствовал. Рядом со мной было два очень своеобразных и очень симпатичных человека - каждый по-своему. В этом отрывке я хочу рассказать о Джорже.
*
То был высокий, очень полный (там говорят - "большой") человек с неловкой пластикой и детским выражением лица. Работал он бухгалтером. Женат никогда не был. Преданно ухаживал за старушкой матерью, которая почему-то возненавидела его, когда он обратился в Православие. Мать была англиканкой, но назвать ее ревностной христианкой было бы преувеличением. Почему эта, в целом равнодушная к вопросам религии старуха обратила свой гнев на единственного сына, для которого она была всем? Джордж не понимал этого. Я подумал, что скорее всего ее сын, перейдя в Православие как-то изменился. Стал более замкнут, много молился, начал соблюдать посты. Иными словами, в чем-то стал непостижим для своей матери.
*
Мы редко любим того, кого не можем понять.
*
Я спросил у этого неуклюжего толстяка, не знающего ни слова ни по-русски, ни по-украински, каков был мотив его обращения. Он стал серьезен. Православие - сказал он - помогло мне лучше познать мою греховную природу. Оно помогло мне познать мое ничтожество и недостоинство.
*
Как странно было бы это услышать светскому человеку! Джордж ушел из церкви, где ему ежедневно говорили, что Иисус его любит, что он - спасен, туда, где ему говорили, что он страшный грешник и, скорее всего, душу его ждут мытарства, а то и ад. Он добровольно выбрал страх и унижение, чувство вины и растерянности. Он пришел туда, где эти чувства постоянно взращиваются в человеке.... Зачем? Не потому ли, что именно так он и ощущал свой внутренний мир, что все его существо отвергало оптимистическую проповедь протестантизма?
*
При всем желании найти компромисс между современной психотерапией и Православной антропологией останутся вещи, которые никогда не сойдутся. Религия, особенно в нашем. православном варианте, взращивает в человеке чувство вины и страха. Как раз те чувства, с которыми психотерапия борется. Церковь учит нас "держать ум во аде и не отчаиваться". психотерапевты не думают, что это возможно для человека....
*
Вот еще один эпизод. Лежит моя жена на диване,, читает вслух Достоевского, и как раз "Преступление и наказание", как на грех, да еще и диалог Свидригайлова с Дуняшей.
Спрашивает меня: - Есть ли у Достоевского какая мораль? Ну, я и отвечаю в духе учительницы русской литературы за 11 класс советской средней школы, что мораль тут не одна, а целых две.
Первая, как в "Братьях Карамазовых" - Бога нет,все позволено, а если все позволено,то падать будешь до самого дна.Так, чтобы топором не только старушку мерзкую, но и ее безвинную Лизавету. И, опять же по "Карамазовым", до людоедства, антропофагии.
Вторая мораль - что из самого дна можно увидеть свет Божий и заслужить прощение. ("Из глубины воззвах к Тебе, Господи, Боже, услыши глас мой!").
Но, вот, подумалось мне, что из этих двух школьных моралей следует еще одна, не для школьников: если до самого дна не докатишься, прощен никогда не будешь.И если удержишься на поверхности, то понятно, ЧТО на поверхности держится. Так что единственный выход - во все тяжкие и камнем на дно.
И еще вспомнил я белорусскую, кажется, легенду: идут Господь и Святой Петр в праздник мимо речки.А там баба белье стирает. Господь говорит Петру: - Эту никогда не прощу. Идут дальше.Видят, другая баба незаконнорожденное свое дитя в речке топит.- А эту прощу, - говорит Господь Петру. - Как же так, удивляется Петр, - почему так?
- А потому, говорит Господь, что та, что в праздник стирает, думает, будто все правильно делает и никогда не покается, а та, что невинное дитя топит, знает, что злодеяние совершает.
Страшная эта история, может быть, ключик к пониманию нравственной логики Достоевского.
И пониманию одной из черт христианской психологии, уродливо преувеличенной, но - весьма и весьма популярной именно в этом, преувеличенном и изуродованном виде.

no subject
no subject
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
no subject
no subject
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
no subject
no subject
(no subject)
(no subject)
no subject
no subject
no subject
no subject
(no subject)
no subject
no subject
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
no subject
"Не согрешишь - не покаешься; не покаешься - не спасешься" (более сложно в вашей притче про двух женщин), найти мне не удается.
no subject
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
no subject
no subject
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
no subject
мне кажется, что всё гораздо проще.
этот человек всегда был для неё "вещью", и вдруг "вещь" неожиданно меняет свойства, тем более тогда, когда к каким-либо изменениям в окружающем мире эта старая дама не готова вообще, ибо старики ненавидят мир уже за одно то, что он моложе их, и всё в нём не так, как они привыкли.
no subject
прежде она в одно лицо исполняла "карательные функции", а теперь за неё это делает православный Бог.
(no subject)
(no subject)
(no subject)
no subject
no subject
no subject
Потому, наверное, я католик. Для меня это золотая середина и "розумная цьому альтернатива" (с, Лесик). Уравновешенность, дающая возможность пробираться по битым лестничным пролётам земного бытия.
И - да, знаю немало людей, которые приняли православие либо в него перешли именно потому, что "аз есмь многогрешен", и никакое утешение не срабатывает в принципе. Такие люди, уж простите, на меня производят впечатление, что наше православие - это некий приёмник для людей с проблемной самооценкой, которым НУЖНО застрять на своей ничтожности, греховности, безнадёжности, а решать всё будет батюшка, без его благословения никуда, ну и на этом успокоимся.
Читая разных умных людей, в том числе и православных, понимаю, насколько эта болезненность далека от собственно веры и того, что в ней предполагается. Однако понимание того, что там предполагается, людьми умными, и вот эти массы "униженных и оскорблённых" - две совершенно разные реальности. А дело приходится иметь с реальностью, а не разумными идеями, вот в чём трудность.
no subject
no subject
no subject
Мне кажется, есть коренная идея в христианстве (не в одной русской Церкви) - нельзя, простив, не спасти. То есть, ежели Бог прощает, то тем самым решён и вопрос о спасении.
Поэтому в, так сказать, серьёзных версиях христианства прощение воспринимантся, как то, в чём недостаточно убедить себя самовнушением - должны быть более надёжные основания для своей надежды на него.
Вот из этого мировоззренческого корня (спасение вытекает из прощения), о котором свидетельствует и популярное обращение к Всевышнему (помилуй, то есть одновренменно прости и спаси) и следует весь характер христианской религиозности в его исторических формах, полагаю.
no subject
(no subject)
no subject
no subject
(no subject)
no subject
no subject
(no subject)
(no subject)
no subject
Так разделить и развести по разным углам крайностей понимание божественной сущности могут только люди. Причём это заслуга не простых верующих, а отцов-церковников. При таких исходных данных любой выбор в пользу чего-то одного - крайность и недалёкость.
Бог - это не игра в плохого/хорошего парня где-то там, на небе. Он над всем этим и, в то же время, в каждой частице этого. Он - неизбежность и неуклонность причинно-следственной связи. Схематично: если то/так...., то тогда то/так...
И здесь хорошей иллюстрацией является пословица: "что посеешь, то и пожнёшь".
*Вообще это слишком объёмная тема. В одном комменарии можно только маленькую частичку своих мыслей приоткрыть, не больше.
no subject
(no subject)
(no subject)
no subject
интересно.
no subject
no subject
Даже на дне кромешного ада
Re: Даже на дне кромешного ада
no subject
Я, наоборот, вижу, что психотерапия и христианская антропология близки, очень. В теории. А практика, увы, часто другая.
no subject
(no subject)
no subject
Чего же нам бояться, когда Бог нас любит, как отец?
no subject
Ответ: самого себя.
(no subject)
(no subject)
(no subject)
no subject
Не знаю, интересна ли Вам будет, в свою очередь, реакция агностика? Ну вот если бы Вы узнали, что у ацтеков были простые сторонники массовых ритуальных убийств, а были и такие, которые думали, что это отвратительно, но сам ужас деяния приблизит их к пониманию бога Вицлипуцли, и еще было много всего интересного - кто ел гадюку вареную, а кто отказывался наотрез, хоть бы и под пыткой? Не поймите меня так, что я хотел бы самоутвердиться за счет ацтеков, но как-то это все с какого-то момента хочется оставить в покое.
Не думаю, чтоб Вы не знали или не учитывали такой точки зрения, но всвязи с этим у меня вот какой вопрос: думаете ли Вы, что христианские образы наилучшим образом описывают поведение людей, или Вы просто пользуетесь теми образами, которые близки Вам?
no subject