![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
****
Три мраморных льва. Один положил на лапы
огромную голову, второй читает Евангелие от Марка
(площадь Венеции), третий терзает загривок
оленя. Как в песне поётся – этапы
большого пути. Ни Дарвина, ни Ламарка,
ни творения, ни эволюции. Скульптор ошибок
не делает, он долбит, полирует твердый
ненавистный камень, изнутри набивает
пылью грудную клетку до остановки сердца.
И четвертый мраморный лев со складчатой мордой
подобной лицу прокаженного, пригибает
к земле неповинную голову иноверца.
***
Тяжелые камни белеют в траве,
приучены к разноязыкому гаму,
все, что происходит, для них не внове.
Но помни, что даже из этих камней
Бог может воздвигнуть детей Аврааму,
возможно, уже через несколько дней.
И жизнь потечет к обновленному Храму,
и новая смерть воссияет над ней.
***
Груда записок у ног
раскрашенной статуи
святого Антония Падуанского,
смиренные округлые буквы,
неровные строки.
Такие записки мы передавали другу другу
в пятом классе средней школы,
признаваясь в любви.
Зоркий Учитель перехватывал
наши послания
и складывал на накрытом кумачом
фанерном столе.
Три мраморных льва. Один положил на лапы
огромную голову, второй читает Евангелие от Марка
(площадь Венеции), третий терзает загривок
оленя. Как в песне поётся – этапы
большого пути. Ни Дарвина, ни Ламарка,
ни творения, ни эволюции. Скульптор ошибок
не делает, он долбит, полирует твердый
ненавистный камень, изнутри набивает
пылью грудную клетку до остановки сердца.
И четвертый мраморный лев со складчатой мордой
подобной лицу прокаженного, пригибает
к земле неповинную голову иноверца.
***
Тяжелые камни белеют в траве,
приучены к разноязыкому гаму,
все, что происходит, для них не внове.
Но помни, что даже из этих камней
Бог может воздвигнуть детей Аврааму,
возможно, уже через несколько дней.
И жизнь потечет к обновленному Храму,
и новая смерть воссияет над ней.
***
Груда записок у ног
раскрашенной статуи
святого Антония Падуанского,
смиренные округлые буквы,
неровные строки.
Такие записки мы передавали другу другу
в пятом классе средней школы,
признаваясь в любви.
Зоркий Учитель перехватывал
наши послания
и складывал на накрытом кумачом
фанерном столе.