verses

Памяти о. Михаила

Сновиденья молитве сродни -
мы в ночи остаемся одни
без родни, без совета.
Вот, сейчас оставляют меня
все заботы и тяготы дня
Жизнь - плохая примета.

Сквозь сомненья пробьются едва
покаянной молитвы слова.
Разве только страданье
нас возносит над пылью земной,
не весна - только плач за стеной,
только плач и рыданье.

Темный мир подземельный готов
встретить мертвого хором кротов,
слепотою личинок,
им, живущим во мраке, плевать,
кто ложится к ним век ночевать -
иерей или инок.

И душа понимает сама,
не сойти невозможно с ума
от такого соседства.
А под солнцем - цветенье садов,
похоть юных, блаженных годов,
прихоть светлого детства.

Там широкий реки разворот,
там, всеведущ и седобород,
Бог скорбит временами.
Хоть и знает - не так уж страшна
та преграда, ограда, стена,
что теперь между нами.

Не стена - только Лик на стене
нас способен утешить, зане
за порогом не больно.
Только жаль - золотые кресты
не помогут принять то, что Ты
претерпел добровольно.

Свежий перевод из Сергея Жадана.

***
Наши дети, Мария, растут, будто трава:
Ладони мозолисты, острижена голова,
на остановках с утра - неприкаянны, как пираты -
временная прописка, и страна - чуть жива.

Страхи у них свои, свой в почете закон,
им не нужны перемены, а запрет им смешон.
Какие могут быть перемены в том, чего нет на свете,
какие запреты могут быть в час похорон?

А Сын твой, Мария, говорит чуднЫе слова,
видит знамения, о его чудесах - молва,
что сила в любви - утверждает упрямо,
как будто из этой любви произрастает трава.

Говорит, что законов тьма - не видно ни зги.
что страхи наши призрачны, как ложь, если можешь - не лги,
что враги появляются среди нас потому лишь,
что мы сам ведем себя, как враги.

Впрочем, мы сами знаем наших врагов,
знаем сколько их снует вдоль берегов,
сколько их работает на наших заводах,
сколько их почитает наших богов.

Кто их привел, скажи, на наши поля?
Какого беса их терпит наша земля?
Для чего нашим детям разглядывать их аусвайсы -
кто и откуда - из края, куда Макар не гонял теля.

Почему же, Мария, твой сын липнет к этим чужим,
объясняет им из каких зубчаток, каких пружин
небеса над нами составлены этой ночью,
разговаривает с их женами и улыбается им?

Говорит, не бывает чужих там, где такая тьма,
где полгода дожди, а потом полгода - зима,
говорит, что чужими нас делает наша гордыня,
она сама нас находит и убивает - сама.

А потому наши дети просят тебя передать Ему
пусть проваливает отсюда в свою непроглядную тьму,
и всех чужеземцев пусть с собою прихватит,
тех, кто верит ему не ведомо почему.

Пусть проваливает отсюда, подалее от греха,
иначе мы пустим в небо красного петуха,
пусть огнем горят их синагоги и храмы,
все молельни, где говорится непонятная нам чепуха.

Пусть забирает послания, свитки, Библию и Коран,
За мосты пусть уводит этих несчастных цыган,
все этих муфтиев, всех попов и раввинов,
если есть куда увести этот безумный стан.

Пусть уводит их и сам пусть проваливает налегке,
покуда пожары не вспыхнули! Те, кого он к руке
прибрал, кого приручил - могут не сомневаться -
мы все равно утопим их в ближайшей реке.

Пусть забирает отсюда этих несчастных людей,
пусть тешит их какой-то одной из своих идей.

Но пусть вернется потом, чтоб спасти от смерти
если не нас, то хотя бы наших детей.


( Read more... )

Выбранные сновидения о несчастной невозвратной любви

*

Приходил друг, пил коньяк бисквит, закуривая его гаванской сигарой (или я опять что-то напутал?). Говорит, - хочешь загадаю тебе загадку?
-Ладно говорю, загадывай - а сам жду подвоха или погребки.

-Что такое остановка по требованию?
- И это твоя загадка? - разочарованно спросил я, - ну, это когда трамвай останавливается только тогда, когда кто-то хочет выйти или войти.
- Нет! - воскликнул друг, - остановка по требованию это когда ты остановишься и прекратишь писать стихи по требованию Одесской Литературной Общественности!
И они втроем расхохотались.
Почему втроем?
Совсем забыл сказать - за спиной друга стояли братья Кастро Фидель и Рауль.

*
Как-то мне приснилось, что меня завербовало ЦРУ, а Одесскую Интеллигенцию - ФСБ. И вот я звоню ей и говорю: Забудем старое! Раньше мы любили друг друга, а теперь давай друг друга завербуем. Двойной агент всегда в двойной цене!
И хоть говорю я по телефону, ясно вижу, как она вытаскивает китайский веер из муфты и долго им обмахивается. вроде как душно ей стало от моего предложения. Наконец она говорит - хорошо, но только дай мне обещание, что ты прекратишь писать стихи и вывешивать их на ФБ!
- А тебе-то какое дело? Может быть, стихи - это маска, за которой я скрываю лицо шпиона?
- Я не для себя прошу, - сказала Одесская Интеллигенция, - это я по просьбе Одесской Литературной Общественности.

*

Ранним утром муэдзины со всех четырех минаретов Одесского ЖД Вокзала возвестили о прибытии скорого бронепоезда из Санкт-Путинбурга. Я гулял по перрону, пересчитывая молодых спортивных людей в акриловых вязанных шапочках,
прибывших в Одессу. За каждую подсчитанную голову ЦРУ платило мне по одному американскому центу. Деньги небольшие, но ситуации сложилась такая, что и этими деньгами нельзя было пренебрегать.

*
Количество монументов на Седьмом Километре возрастало. Все они были перемещены - из разрушающейся Одессы и ее северного брата - Санкт-Путинбурга. Надо ли напоминать, что все они были переименованы? Три грации оказались статуей в честь Одесской Интеллигенции, Одесской Литературной Общественности и Одесской Агентуры. Памятник Екатерине Второй превратился в памятник Одесской Фарце и первым реализаторам Седьмого Километра, а Медный Всадник считался памятником доктору Бенкедорфу на белом племенном жеребце Блейлере.

Но попадались и оригинальные композиции, к примеру, памятник Демократии.
Памятник представлял собою увеличенную копию избирательной урны с гербом Неизвестного Государства. Туристы и покупатели с удовольствием бросали туда записки с пожеланиями счастья в двуличной жизни. Только Стена Плача собирала больший урожай подобных записок. Позднее рядом с копией избирательной урны поставили плохую копию статуи Венеры Милосской. Это был намек на то, что демократия - безрука. Но намека почти никто не понимал.

*

От вылизывания до укуса - один шаг.

Бася.

*

Приходил друг, курил гаванскую сигару, обмакивая ее в хрустальный бокал с коньяком "Бисквит". Рассказал, что в Одесском порту творится нечто неладное. Крейсер "Смотрящий" всплыл со дна морского в полной боевой готовности. К нему присоединились эсминцы "Зажравшийся" и "Ссученный".
Ожидается десант.
Даже поговорку придумали: "Десант - одессант".
-Но сюда, на дачный участок они не придут? - взволнованно спросил я.
-Придут, - печально промолвил друг, - но мы с тобой уже этого не уивдим.
-Мы погибнем?
-Нет. Мы летим на Кубу, на Остров Свободы! Братья Фидель и Рауль ждут нас.

Я оглянулся. Черная кошечка Бася не торопясь, складывала пакетики с кормом "Сочные кусочки" (Внимание! Этот текст не является рекламой продукции фирмы "Вискас"!) в небольшой чемоданчик.

И впрямь пора - подумал я. Огромная ракета "Ромео и Джульетта" стояла за окном, готовая к старту.