verses

**

Склонная к полноте и рассуждениям дама,
уже получившая пенсионные льготы,
говорит: "Я - последовательный противник Майдана.
(О себе - в мужском роде, так было принято в семидесятые годы).

Уж лучше бы жить нам под президентом-вором,
набивал бы мошну, а нас бы не трогал, боров.
Воровство - привычное дело для государства, в котором
нам выпало жить - страна побирушек, поборов,

тут взятка - налог чиновнику с черного нала,
тут рекет - налог мерзавцу за безопасность.
Я- противник Майдана, но Боже, если б я знала,
у чему приведут перестройка и - как ее? - гласность!

Меченый Мишка и Ельцын - хозяин-барин.
Девяностые с уголовщиной романтичной и бурной.
Думаю, что в гробу перевернулся Гагарин,
впрочем, он кремирован, значит прах летает над урной"!

Я уже не слушаю, а смотрю, как серенький столбик пепла
из последних сил цепляется за тонкую сигарету,
на занавеску, на внучку - как выросла и окрепла!
на рюмку с ликером, что будет выпита ближе к лету,

на обои потертые, зато - хороши картины,
подарки друзей-художников, которых она любила,
а она могла оторваться, вырваться из рутины,
но вот - власть советов поменяли на власть дебила.

А она говорит, говорит, видать, для нее это важно,
что-то юное в тусклом взгляде на минуту воскресло...
Я думаю строчкой Бродского - Дорогая! Не ваш, но
и ничей верный друг Вас приветствует из антикварного кресла.