verses

[borkhers]

***

С утра привозили англиканское духовенство, что-то
зачастили к нам, все говорят о единстве. Или
Рим не может простить им Томаса Мора или иная забота:
с шотландцами-кальвинистами сфер влияния не поделили.

Показали им кино на английском, понятно, агитка,
цветущий сад монастырский, музыка - хор из "Набукко" -
"На реках Вавилонских" - намек на рабство. Калитка -
вход на кладбище. Переводчик шепчет на ухо

их епископу. Переводчик - он человек военный. Доложит
о чем был разговор, но скорее всего - о ценах
на хлеб и мясо (придумал - мясо!В монастыре!), а может
о диссидне и грядущих политических переменах.

Гурий вслушивается: Англиканин рассказывает об обольщенье
со стороны обнаженной игуменьи, кагебистки. Но Гурий тотчас
вспоминает, что "naked KGB" - в данном контесте - имеет иное значенье:
"явно сексотка". Это Варвара. Ага, оказали почесть

еретику: Варвара интеллигентна, после иняза,
комсомолка, спортсменка. красавица, клобук и ряса
делают женщину привлекательней. С первого раза
начала обработку! Торопится! Но этого лоботряса

Кентенберрийского ей не взять, рыбка-то крупновата.
После кино - прогулка и трапеза, послушник читает
житие Симеона Юродивого, по английски с акцентом, как будто вата
набита во рту. Мальчик, должно быть, мечтает

быть в чинах у Господа и господина, вернее
сказать - товарища. Но пока испорчен не слишком,
не то, что Варвара, ну, Бог разберется с нею.
Гурий смотрит на семинаристов - не завидую этим мальчишкам.

Провожает делегацию до ворот. Там уже подогнан
автобус, да, ничего машина, красоты несказанной.
В келье на тумбочке - Федор Михайлович. Уголок подогнут
страницы, где смерть Зосимы и дух тлетворный, обманный.

Да, виноват был бес перед Алешей за старца святого!
Украл у Зосимы нетленье, как кошелек карманник.
Гурий садится, и наливает кружку спитого
чая - крепкий врачи запретили, ломает овсяный пряник.

Вечером жди уполномоченного. Явится, не запылится,
поговорить и сыграть партию в шахматы. Игрок, скажем прямо, не слабый.
Господи, почему у всей этой сволочи крупные, грубые лица,
а голос тонкий, елейный, ну - баба бабой!

Гурий осторожно вынимает из жестяной коробки
шахматные фигурки: изделье конца тридцатых - хорош был тюремный умелец -
жеваный хлеб, лепка, сушка, покраска, ломтики винной пробки
вместо бархатки, клей вместо лака. Гурий - - законный владелец

этого раритета. Сорок лет сохранил. Вот, на доске расставил.
Поймет ли полковник, с кем сыграет сегодня?
Тут не выиграть товарищу, не нарушая правил.
Гурий задавит. Впрочем - на все воля Господня!