Китай

* * *
В беседке под тутовым деревом с изъеденною листвой,
под выбеленным облаком, движущимся на юг,
старец в желтых одеждах, с выбритой головой,
локти к коленям прижав, не размыкает рук.

Тонкими пальцами купол черепа обхватил.
Уродливые суставы — как узелки, в старину
заменявшие письмена. Вздувшейся сеткой жил
схвачены голени — крепко, во всю длину.

Курильница между стопами. Местных духов почтив,
оставляя легкий дымок, угас ароматный огонь.
Напротив старца, расслаблена, неприкрыта почти
хмельная девушка спит, положив под щеку ладонь.

Что за тело выбрал монах, увязший в небытии,
для грядущего воплощения! Хищно и не спеша,
проникая под нежную кожу, раздвигая слои,
наполняя складки и щели, торжествует его душа.

Ты не почувствуешь, дева, что происходит с тобой.
Слишком влажен полдень, пьяно вино и сон глубок.
Поднявшись, она с презрением подталкивает стопой
сидящее тело старца. И тело сползает вбок.

Китай

* * *
В беседке под тутовым деревом с изъеденною листвой,
под выбеленным облаком, движущимся на юг,
старец в желтых одеждах, с выбритой головой,
локти к коленям прижав, не размыкает рук.

Тонкими пальцами купол черепа обхватил.
Уродливые суставы — как узелки, в старину
заменявшие письмена. Вздувшейся сеткой жил
схвачены голени — крепко, во всю длину.

Курильница между стопами. Местных духов почтив,
оставляя легкий дымок, угас ароматный огонь.
Напротив старца, расслаблена, неприкрыта почти
хмельная девушка спит, положив под щеку ладонь.

Что за тело выбрал монах, увязший в небытии,
для грядущего воплощения! Хищно и не спеша,
проникая под нежную кожу, раздвигая слои,
наполняя складки и щели, торжествует его душа.

Ты не почувствуешь, дева, что происходит с тобой.
Слишком влажен полдень, пьяно вино и сон глубок.
Поднявшись, она с презрением подталкивает стопой
сидящее тело старца. И тело сползает вбок.