![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Сказка про белого бычка
Jun. 2nd, 2007 12:04 am***
Погружаешься в ночь, как в темную воду морскую,
теплую, искрящую из-под ладоней.
Ребристый песок под стопой. Жаль, небеса бездонней,
чем любой водоем. Мы получили такую
жизнь, что ни в сказке сказать, ни в передовице,
ни пером, ни кастетом, короче, есть чему подивиться.
Есть чему подивиться, проглотить, да не подавиться.
Потому что тьма над головой и под ногами.
Враг врагу говорит, прощаясь: расстанемся, блин, врагами.
В аду играют в черт-нечерт копытами и рогами.
В городах говорят стены, окна, витрины:
Что мы будем делать, когда будем – руины?
Когда сложимся внутрь и укроемся облаком пыли,
кто поверит, что мы действительно были?
Но тепла вода беспросветных ночек,
тают куколки восковые в руках матерей одиночек.
Не ешь меня, серый волк, оставь вдовице кусочек.
Темна и тепла вода, рожденная до начала,
когда не было тверди небес, ни города, ни причала,
ни корабля. Был белый бычок. Не хвост, а мочала.
Он стоял посреди мирозданья в воде по колено,
шевелил ноздрями, чувствуя запах тлена,
жевал свой хвост, мотал большой головою,
он хотел бы, чтоб хвост был зеленой травою
на зеленом лугу, но нет ни травы, ни луга.
Тьма небесная в тьму морскую глядит:
они узнали друг друга.
Погружаешься в ночь, как в темную воду морскую,
теплую, искрящую из-под ладоней.
Ребристый песок под стопой. Жаль, небеса бездонней,
чем любой водоем. Мы получили такую
жизнь, что ни в сказке сказать, ни в передовице,
ни пером, ни кастетом, короче, есть чему подивиться.
Есть чему подивиться, проглотить, да не подавиться.
Потому что тьма над головой и под ногами.
Враг врагу говорит, прощаясь: расстанемся, блин, врагами.
В аду играют в черт-нечерт копытами и рогами.
В городах говорят стены, окна, витрины:
Что мы будем делать, когда будем – руины?
Когда сложимся внутрь и укроемся облаком пыли,
кто поверит, что мы действительно были?
Но тепла вода беспросветных ночек,
тают куколки восковые в руках матерей одиночек.
Не ешь меня, серый волк, оставь вдовице кусочек.
Темна и тепла вода, рожденная до начала,
когда не было тверди небес, ни города, ни причала,
ни корабля. Был белый бычок. Не хвост, а мочала.
Он стоял посреди мирозданья в воде по колено,
шевелил ноздрями, чувствуя запах тлена,
жевал свой хвост, мотал большой головою,
он хотел бы, чтоб хвост был зеленой травою
на зеленом лугу, но нет ни травы, ни луга.
Тьма небесная в тьму морскую глядит:
они узнали друг друга.
