Спасибо

всем, кто проголосовал за мою книжку "Семейный Архив" на конкурсе "Московский счет". Особое поздравление Юлию Гуголеву!

Буду сегодня пить по этому поводу кахетинское густое, но не в подвале (а лучше бы в подвале!), а непосредственно по месту производства...

Спасибо

всем, кто проголосовал за мою книжку "Семейный Архив" на конкурсе "Московский счет". Особое поздравление Юлию Гуголеву!

Буду сегодня пить по этому поводу кахетинское густое, но не в подвале (а лучше бы в подвале!), а непосредственно по месту производства...

Из книги "Запретный город"

* * *
Вращаясь вокруг черенков, листья падают на траву,
чуть прихваченную инеем. Небеса совершенно чисты.
Я знаю, куда иду, хоть не знаю, зачем живу.
Похрустывают под стопой свернувшиеся листы.

Вдали изгибом стволов указывает бамбук
направление ветра, неощутимого тут.
Странно, что в эту даль все же доносится звук
одинокого колокола. В парке еще цветут

золотистые хризантемы у стынущего ручья,
где пестрые саламандры между зеленых камней.
В форме священной горы сделана шапка моя.
Пагоды, лес, река вышиты тонко на ней.

Я купил ее в прошлом году у наследников мертвеца,
подписавшего мой приговор лет пятнадцать назад.
Не могу, как ни стараюсь, вспомнить его лица.
Иду по узкой аллее сквозь опустевший сад.

Из книги "Запретный город"

* * *
Вращаясь вокруг черенков, листья падают на траву,
чуть прихваченную инеем. Небеса совершенно чисты.
Я знаю, куда иду, хоть не знаю, зачем живу.
Похрустывают под стопой свернувшиеся листы.

Вдали изгибом стволов указывает бамбук
направление ветра, неощутимого тут.
Странно, что в эту даль все же доносится звук
одинокого колокола. В парке еще цветут

золотистые хризантемы у стынущего ручья,
где пестрые саламандры между зеленых камней.
В форме священной горы сделана шапка моя.
Пагоды, лес, река вышиты тонко на ней.

Я купил ее в прошлом году у наследников мертвеца,
подписавшего мой приговор лет пятнадцать назад.
Не могу, как ни стараюсь, вспомнить его лица.
Иду по узкой аллее сквозь опустевший сад.