verses

***

С утра все заняты делами:
гремит собор колоколами,
стоит хозяйка над плитой,
механик возится с мотором,
корректор мучит текст, в котором
ни точки нет, ни запятой.

Зовет соседка на полслова
соседа пьяного и злого –
когда же это он успел?
Но он успел – не все равно ли
когда? Имел бы силу воли,
не пил бы, а в окно глядел.

Он видел бы людей, спешащих
мимо других, совсем пропащих,
он мог бы слышать, как орет
на черного сынка цыганка.
Но дольше века длится пьянка,
окурками набита банка
из-под советских рижских шпрот.

Соседка входит, закрывает
дверь на задвижку. Все бывает.
халат распахнутый спадает,
скользит бретелька по плечу.
Хлебнуть еще вина? Отрава!
Ну Клава, ты даешь, ну Клава,
ну, Клава, я вообще молчу!

verses

***

С утра все заняты делами:
гремит собор колоколами,
стоит хозяйка над плитой,
механик возится с мотором,
корректор мучит текст, в котором
ни точки нет, ни запятой.

Зовет соседка на полслова
соседа пьяного и злого –
когда же это он успел?
Но он успел – не все равно ли
когда? Имел бы силу воли,
не пил бы, а в окно глядел.

Он видел бы людей, спешащих
мимо других, совсем пропащих,
он мог бы слышать, как орет
на черного сынка цыганка.
Но дольше века длится пьянка,
окурками набита банка
из-под советских рижских шпрот.

Соседка входит, закрывает
дверь на задвижку. Все бывает.
халат распахнутый спадает,
скользит бретелька по плечу.
Хлебнуть еще вина? Отрава!
Ну Клава, ты даешь, ну Клава,
ну, Клава, я вообще молчу!