Otpravyayas' v Manhattan vspominayu o padenii Zarstva Zin'

***

Глухой удар и шорох отката.
Приход и уход волны. На фоне шума дождя
равномерного, прямолинейного. Это расплата
за четыре солнечных дня. Уходи, уходя,

взгляни в окно на широкую полосу пляжа пустого:
пустынней пустыни. Не говоря ни слова
закрой за собою дверь одним поворотом ключа.
Ремень сумки сползает с плеча,

скошенного в ранние школьные годы за партой,
над тетрадкой, книжкой, контурной картой,
отражающей постоянное расширенье границ
какого-то царства. Число боевых колесниц
не поддавалось подсчету. Даты
колебались в пределах тысячелетия. Глиняные солдаты
заполняли пространство подземных гробниц.

И еще вспоминаешь – две подводы, груженые воблой,
за повозкой царя почившего, чтобы вести недоброй
никто не учуял. Ужасная смесь
тлетворного духа и запаха рыбы сушеной –
вот что осталось от незавершенной
истории древнего мира, в которую весь
мир умещается, как матрешка в матрешку,
на блошином рынке купленную за трешку,
в деревянную оболочку происходящего здесь.
…………………………………………….
Ветер рвет из рук одноразовые зонты,
вот и твой наизнанку - вогнутый купол.
Трейн гремит над головами в плащи наряженных кукол,
среди которых через мгновение затеряешься ты.

Otpravyayas' v Manhattan vspominayu o padenii Zarstva Zin'

***

Глухой удар и шорох отката.
Приход и уход волны. На фоне шума дождя
равномерного, прямолинейного. Это расплата
за четыре солнечных дня. Уходи, уходя,

взгляни в окно на широкую полосу пляжа пустого:
пустынней пустыни. Не говоря ни слова
закрой за собою дверь одним поворотом ключа.
Ремень сумки сползает с плеча,

скошенного в ранние школьные годы за партой,
над тетрадкой, книжкой, контурной картой,
отражающей постоянное расширенье границ
какого-то царства. Число боевых колесниц
не поддавалось подсчету. Даты
колебались в пределах тысячелетия. Глиняные солдаты
заполняли пространство подземных гробниц.

И еще вспоминаешь – две подводы, груженые воблой,
за повозкой царя почившего, чтобы вести недоброй
никто не учуял. Ужасная смесь
тлетворного духа и запаха рыбы сушеной –
вот что осталось от незавершенной
истории древнего мира, в которую весь
мир умещается, как матрешка в матрешку,
на блошином рынке купленную за трешку,
в деревянную оболочку происходящего здесь.
…………………………………………….
Ветер рвет из рук одноразовые зонты,
вот и твой наизнанку - вогнутый купол.
Трейн гремит над головами в плащи наряженных кукол,
среди которых через мгновение затеряешься ты.