Канун

***

Например, выбивают ковер, или хлещут плеткой
человека, привязанного к столбу, или гремят
кандалами по тракту. Или с продажной красоткой
идут в номера. Атласный галстук измят,

как и лицо, впрочем, ноздри с красною окантовкой:
простуда плюс кокаин. Смерть угнездилась в груди.
В кривом переулочке ходит парень с винтовкой
в долгополой шинели, и все у него впереди.

И в псалме Давидовом пишется о собаках,
погружающих языки в горячую кровь врага.
О племенах истребленных, вот только как их
называли? Праведник поднял их на рога,

вернее, на рог, который символизирует силу
рода, народа, страны, не ходи отворять на стук.
Как скотину – обухом свалят, перебьют становую жилу,
выпустят кровь с душой. Тушу повесят на крюк.

Вот вам свежее мясо эпохи, убоина паровая.
Вот вам вьюга времени: снег забивается за воротник.
Вот поет часовой, сердце смертника разрывая.
Вот боги уходят в спальню и нас оставляют одних.

Канун

***

Например, выбивают ковер, или хлещут плеткой
человека, привязанного к столбу, или гремят
кандалами по тракту. Или с продажной красоткой
идут в номера. Атласный галстук измят,

как и лицо, впрочем, ноздри с красною окантовкой:
простуда плюс кокаин. Смерть угнездилась в груди.
В кривом переулочке ходит парень с винтовкой
в долгополой шинели, и все у него впереди.

И в псалме Давидовом пишется о собаках,
погружающих языки в горячую кровь врага.
О племенах истребленных, вот только как их
называли? Праведник поднял их на рога,

вернее, на рог, который символизирует силу
рода, народа, страны, не ходи отворять на стук.
Как скотину – обухом свалят, перебьют становую жилу,
выпустят кровь с душой. Тушу повесят на крюк.

Вот вам свежее мясо эпохи, убоина паровая.
Вот вам вьюга времени: снег забивается за воротник.
Вот поет часовой, сердце смертника разрывая.
Вот боги уходят в спальню и нас оставляют одних.