***
В детские годы я представлял себя жителем Византии.
Минаретов над Константинополем я не видел в упор,
зато отчетливо различал крест на Святой Софии.
а иногда мечтал построить такой же собор
в каком-нибудь нашем городе, взятом с боем у турок.
Белгород или Бендеры – чем вам не города?
В общем, в детские годы я был тот еще придурок,
да и сейчас немногим лучше, чем был тогда.
Мне мерещатся площади, городские рынки,
храмы с плоскими куполами, мраморные столпы.
Мозаики – Спас и глазастые ангелы, по старинке
разбрасывающие горизонтально крылья поверх толпы.
Вопль поднимается к небу. Воздух пахнет паленым
человеческим мясом. Это, там, у стены
палач выжигает кому-то глаза железом каленым.
За дело, должно быть. Невозможно, чтоб без вины.
Свет померк. Только боль и ужасный запах
наполняют сознанье. Кровь течет по лицу.
……………………………………………………….
Собор. На ковре орел держит Книгу в когтистых лапах.
Патриарх ступает на Книгу. Литургия идет к концу.
В детские годы я представлял себя жителем Византии.
Минаретов над Константинополем я не видел в упор,
зато отчетливо различал крест на Святой Софии.
а иногда мечтал построить такой же собор
в каком-нибудь нашем городе, взятом с боем у турок.
Белгород или Бендеры – чем вам не города?
В общем, в детские годы я был тот еще придурок,
да и сейчас немногим лучше, чем был тогда.
Мне мерещатся площади, городские рынки,
храмы с плоскими куполами, мраморные столпы.
Мозаики – Спас и глазастые ангелы, по старинке
разбрасывающие горизонтально крылья поверх толпы.
Вопль поднимается к небу. Воздух пахнет паленым
человеческим мясом. Это, там, у стены
палач выжигает кому-то глаза железом каленым.
За дело, должно быть. Невозможно, чтоб без вины.
Свет померк. Только боль и ужасный запах
наполняют сознанье. Кровь течет по лицу.
……………………………………………………….
Собор. На ковре орел держит Книгу в когтистых лапах.
Патриарх ступает на Книгу. Литургия идет к концу.