***
Бородатый старик говорит: «Сознание спит,
как военный лагерь, погруженный во тьму.
Но на вышке сторожевой часовой с трубою стоит.
Смотрит во мрак. И если почудится что ему,
например, во тьме овраг, а в овраге враг,
готовый на штурм ежеминутно, часовой подает сигнал
тревоги. И тут же свет разгоняет мрак,
и враг бежит, страшась, лишь бы его не догнал
защитник на белом коне с золотым копьем.
Все сильнее и чище трубный высокий звук.
Сигнал тревоги. Всю жизнь мы тревогу пьем,
как воду, трубу не выпуская из рук.
Труба – разумеется, фаллос. Лощина, овраг –
сами знаете что. Темный инстинкт,
эрос, танатос, что еще там – вот затаившийся враг,
и если уступим ему – сознанье нам не простит».
Праздничный вечер. Фонарики всюду висят.
Гости учтивы. Бородатый старик знаменит.
Вот, закуривает сигару и спускается в сад.
Толстый лохматый пес следом за ним семенит.
Бородатый старик говорит: «Сознание спит,
как военный лагерь, погруженный во тьму.
Но на вышке сторожевой часовой с трубою стоит.
Смотрит во мрак. И если почудится что ему,
например, во тьме овраг, а в овраге враг,
готовый на штурм ежеминутно, часовой подает сигнал
тревоги. И тут же свет разгоняет мрак,
и враг бежит, страшась, лишь бы его не догнал
защитник на белом коне с золотым копьем.
Все сильнее и чище трубный высокий звук.
Сигнал тревоги. Всю жизнь мы тревогу пьем,
как воду, трубу не выпуская из рук.
Труба – разумеется, фаллос. Лощина, овраг –
сами знаете что. Темный инстинкт,
эрос, танатос, что еще там – вот затаившийся враг,
и если уступим ему – сознанье нам не простит».
Праздничный вечер. Фонарики всюду висят.
Гости учтивы. Бородатый старик знаменит.
Вот, закуривает сигару и спускается в сад.
Толстый лохматый пес следом за ним семенит.