borkhers | Oct. 6th, 2008

Oct. 6th, 2008

* * *
Первое, что услышишь — это хрип или стон.
Под прикрытыми веками — прожитый кем(то сон.
Понемногу светает. Приветственный грай ворон,
скопом роящихся между ветвей
старой софоры. Сволочь. Ну и пейзаж.
Улица Клары Цеткин. Третий этаж.
Крыша. Четыре трубы. Телеантенна левей.

Напоминает корабль. «Титаник» или «Варяг».
Хуже — «Аврора». Катастрофа в дверях.
Ленин, айсберг, или японский враг,
или все они наконец собрались втроем.
Дед уже на ногах. На нем шинель без погон.
Прихлебывая из эмалевой кружки, он
медленно пересекает оконный проем.

К восьми ему пора на работу, в небытие.
Там все уже собрались. Недостает ее,
тучной старухи (Боже, имя Твое
благословенно!), разбитой параличом.
В соседней комнатке темный увечный шкап.
За ним — диван. Стон, бормотанье, храп.
Там она лежит, подергивая плечом.

Над нею коврик и стенка под трафарет.
С тарелкой овсянки мать садится на табурет.
Клеенку под подбородок. Осторожно берет
и пробует ложку щекой. Не горячо ли? Нет.
Она направляет ложку немного вбок.
Размыкаются губы (Боже, как Ты жесток).
Жевательные движенья, причмокивание, глоток.
Подобье улыбки. И вновь — приоткрытый рот.

***

Нечто вроде молитвы помимо страниц
молитвослова сидура конечно в пределах границ
дозволенного поверженному лежащему ниц

на песке на земле в земле на камне и под
камнем на водах в бессмертной пучине вод
блаженни еже призвал и приял и память их в род и род

поколения душ водворившихся воцарившихся во благих
покрывают полупрозрачными слоями источник света затих
шум города времени пламени и других

расцветают горят на железном морозе бесчисленные миры
а как же коты и голуби парадные и дворы
куклы коробки молочные склянки елочные шары

у отца обителей много но как же вход
по железной лестнице на галерею над ателье мод
блаженни еже призвал и приял и память их в род и род

а очереди за хлебом номерки на детских руках
шинели со споротыми погонами на стариках
не думать о сроках не вспоминать о срокАх

а как же а плюс б на а минус б равно
в стенах железные стяжки на столе костяшки старого домино
шестерка к шестерке дубль поперек грамота ГорОНО

на стене над ковриком старые фото газета в едином строю
вещи которым не место ни в аду ни в раю
а без них ни ногой никуда например воспою

песнь возлюбленному о винограднике а ведь был
небольшой виноградник беседка чай кипел и остыл
как бы лучше сказать чтоб не гневался а простил

как бы лучше сказать промолчать цепляясь за каждый знак
существования времени произрастает злак
из зерна умершего в почве что же пусть будет так

***

городские кварталы мельчают ближе к окраинам дождь
шумит равномерно и прямолинейно куда идешь
в такую погоду под черным старорежимным зонтом
чудак человек фантом

витрины торговых точек лежащих на одной прямой
пустой сине-желтый троллейбус вечер глухонемой
один прохожий на микрорайон и тот
не знает куда идет

сворачивает за угол и вот уже только пейзаж
деревья двуслойные домики на этаже этаж
предместье изнанка жизни перелицовка пошив
благодари что жив

благодарю и слышу в шуме дождя не стоит ни
жизни ни благодарности особенно в эти дни
все короче смеркается уходя оглянулся свет
кто глядит ему вслед