Совершенно анекдотический случай произошел с Борисом Херсонским . Летом 1981 года я как-то встретил его в букинистическом магазине. Я рассказал ему о себе, об обыске, хотя он уже, конечно, об этом слышал. И я зачем-то сказал ему, что если его вызовут в КГБ, то он может спокойно сказать, что мы не знакомы, поскольку я все равно не собираюсь давать показания. Он мне поверил. Его действительно вызвали в КГБ, и он действительно сказал, что мы незнакомы. Весной же 1981 года ко мне приехал бывший соученик по школе с иконой и спросил меня, не могу ли ему помочь оценить икону. Я повел его к Херсонскому, который, на мой взгляд, мог ему помочь.
И вот Херсонский говорит в КГБ, что меня не знает. Как он потом мне рассказал, кегебисты ему говорят:
- А вот Ваш номер телефона у Бутова в записной книжке много раз записан. Боря им логично отвечает:
- Если бы мы были знакомы, то зачем ему было так много раз записывать мой номер телефона? Это как раз говорит о том, что он его не знал.
Ну и потом Паранюк задает мне вопрос
- Знаете ли Вы Херсонского?
Я спрашиваю его
- А что говорит сам Херсонский?
Паранюк пытается оказать на меня давление и заставить отвечать на вопрос.
Я говорю:
- Ну, в таком случае, я вообще отказываюсь об этом эпизоде говорить.
Тогда он мне говорит
- Херсонский сказал, что вы не знакомы.
Я отвечаю
- Значит мы не знакомы.
Тогда Паранюк зачитывает мне результаты следственного эксперимента. Мой соученик рассказал всю историю с иконой, и он с кегебистами прошел от моего дома до дома Херсонского и указал на дверь его квартиры. В квартиру они входить не стали.
Но на это я никак не отреагировал. Я думал, что нам устроят очную ставку. Но они это не сделали. Историю с иконой, я думаю, подстроил Кулябичев.
*
Эпизод был еще анекдотичнее, чем о том вспоминает Петр. Для следственного эксперимента нужны были еще двое бородатых тридцатилетних ребят. Их и притащили на Бебеля. Один из них, В., работавший в то время в русском театре, сам был замешан в самиздатовских делах, и, когда его забирали, был убежден, что его дела совсем плохи. В театре он оставил свой портфель, совсем не порожний...
*
Паранюк - капитан ГБ, который вел дело Петра. Кулябичев - Лев Валерьевич, по-моему, майор в те времена, наиболее жесткий следователь из всех, с которыми я имел дело. Не думаю, чтобы он специально организовывал провокацию с иконой.
*
Собственно, это была не обычная икона, а мелкое литье, пластика, св. Николай, никаких художественных достоинств она не имела и рыночной цены на то время - тоже. Визит Пети и приятеля был не в 1981 году. а на пару лет раньше, поскольку я сказал Петиному другу, что если он хочет продать святителя, то пусть подождет до Московской олимпиады. Последняя же, как известно, состоялась (или не состоялась - Запад игры бойкотировал) в 1980 году. Мне не приходилось притворяться - я и впрямь не помнил ни самого визита, ни своих слов. Мне их напомнил вышепоименованный Лев Валерьевич, и с тех пор я уже эти детали не забывал.
*
В квартиру мою ребята тогда все же зашли (или в другой раз), ничего не забрали, но кое-что оставили. На допросах мне поминали слова, сказанные в моей комнате с высокой точностью.
*
Петя отбыл в заключении пять лет, освободили его уже в самый разгар перестройки. Но так и не реабилитировали моего друга и он уехал в Германию как был - с судимостью.
![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
