***
Прижалась к Ленчику, а в груди у пацана
что-то щелкает, как в старых часах стенных.
Посмотрела ему в глаза, а там, кроме цифр - нихрена,
значит Ленчик чужой, нет управы на них.
Или это мне не везет - лягу с парнем в постель,
он остается в майке и полосатых носках,
и дело это жужжит у него как дрель,
приятно, но жутко и предохраняться - как?
А то войдет в тебя и останется, и никакой
кюреткой его не выцарапать, живот - как воздушный шар.
Рождаются взрослыми, умными, а девке за упокой
можешь ставить свечку: лопнет и выпустит пар.
Благо, есть у полиции псы, у которых особый нюх.
Вчера в общаге их провели через весь этаж.
Один механизм - сбежал, зато повязали двух,
сама видала, как их отправляли на демонтаж.
Инженер, который этих выводит в расход,
говорил, что чужой не может испытывать боль,
и хоть душа в них - обычный двоичный код,
но плачет и просится: ноль-единица-ноль.
Прижалась к Ленчику, а в груди у пацана
что-то щелкает, как в старых часах стенных.
Посмотрела ему в глаза, а там, кроме цифр - нихрена,
значит Ленчик чужой, нет управы на них.
Или это мне не везет - лягу с парнем в постель,
он остается в майке и полосатых носках,
и дело это жужжит у него как дрель,
приятно, но жутко и предохраняться - как?
А то войдет в тебя и останется, и никакой
кюреткой его не выцарапать, живот - как воздушный шар.
Рождаются взрослыми, умными, а девке за упокой
можешь ставить свечку: лопнет и выпустит пар.
Благо, есть у полиции псы, у которых особый нюх.
Вчера в общаге их провели через весь этаж.
Один механизм - сбежал, зато повязали двух,
сама видала, как их отправляли на демонтаж.
Инженер, который этих выводит в расход,
говорил, что чужой не может испытывать боль,
и хоть душа в них - обычный двоичный код,
но плачет и просится: ноль-единица-ноль.