вот, реально приснилась эпитафия

он сам попал под самосвал:
никто его туда не звал.

вот, реально приснилась эпитафия

он сам попал под самосвал:
никто его туда не звал.

verses

***

Каменный городской пирог нарезанный на кварталы.
Всюду руки деревьев торчат, многопалы.
Церкви, колонны, порталы.

Квартира. На стенах линялая краска, следы трафарета,
гвоздь посреди квадрата на месте портрета.
Стоит под окном карета.

В карете жандармы ждут не вернется ли в дом арендатор,
студент - историк. Террорист-провокатор,
еврейчик, бомбист- аматор.

Но он не вернется – сбрита бородка, надет нательный
крест, выправлен паспорт, заграничный, зато - поддельный,
прорыт тоннель подземельный.

Студент крадется, фонарь-летучая мышь оранжево светит,
вскоре смерть студента окончательно засекретит,
Бог шельму петлей отметит.

А пока ползет бомбист, о счастье народном радея.
Взрывчатка за пазухой, в сердце - идея.
Над тоннелем собаки лают: чуют злодея.

verses

***

Каменный городской пирог нарезанный на кварталы.
Всюду руки деревьев торчат, многопалы.
Церкви, колонны, порталы.

Квартира. На стенах линялая краска, следы трафарета,
гвоздь посреди квадрата на месте портрета.
Стоит под окном карета.

В карете жандармы ждут не вернется ли в дом арендатор,
студент - историк. Террорист-провокатор,
еврейчик, бомбист- аматор.

Но он не вернется – сбрита бородка, надет нательный
крест, выправлен паспорт, заграничный, зато - поддельный,
прорыт тоннель подземельный.

Студент крадется, фонарь-летучая мышь оранжево светит,
вскоре смерть студента окончательно засекретит,
Бог шельму петлей отметит.

А пока ползет бомбист, о счастье народном радея.
Взрывчатка за пазухой, в сердце - идея.
Над тоннелем собаки лают: чуют злодея.

verses

***
В крашеных рамах - холсты.
На черном фоне красные, слишком большие цветы,
округлые лица в круглых нимбах сияют из черноты.

Вот они, "боги" украинского села.
Бабка хозяйки - повесила, внучка хозяйки - сняла.
Хотела выбросить, потом на чердак снесла.

Под камышовую крышу, по-украински - дах.
Оттуда лучше слышен щебет небесных птах.
Сельские птицы знаю толк в сельских богах.

Какой - от лихорадки, какой для дождя,
кого просить о легкой смерти, в мир иной уходя,
кого - об урожае, огород городя.

Кого, чтобы сын вернулся с войны невредим,
кого - чтобы хлеб благословил, который едим.
В каждом деле свой бог людям необходим.

Для земли, для сохи, для лошадки, что тянет соху,
для ножа, которым горло режут рыжему петуху,
для юродивого, который пляшет и несет чепуху.

Для сельсовета и для райкома, для первого секретаря,
который едет с отчетом в город ни свет ни заря.
Для слепого деда, для мальчика поводыря.

Для тех, кто лежит на печи и тех, кто лежит в земле,
Для медного самовара, сияющего на столе.
Богов не может быть меньше, чем людей на селе.

verses

***
В крашеных рамах - холсты.
На черном фоне красные, слишком большие цветы,
округлые лица в круглых нимбах сияют из черноты.

Вот они, "боги" украинского села.
Бабка хозяйки - повесила, внучка хозяйки - сняла.
Хотела выбросить, потом на чердак снесла.

Под камышовую крышу, по-украински - дах.
Оттуда лучше слышен щебет небесных птах.
Сельские птицы знаю толк в сельских богах.

Какой - от лихорадки, какой для дождя,
кого просить о легкой смерти, в мир иной уходя,
кого - об урожае, огород городя.

Кого, чтобы сын вернулся с войны невредим,
кого - чтобы хлеб благословил, который едим.
В каждом деле свой бог людям необходим.

Для земли, для сохи, для лошадки, что тянет соху,
для ножа, которым горло режут рыжему петуху,
для юродивого, который пляшет и несет чепуху.

Для сельсовета и для райкома, для первого секретаря,
который едет с отчетом в город ни свет ни заря.
Для слепого деда, для мальчика поводыря.

Для тех, кто лежит на печи и тех, кто лежит в земле,
Для медного самовара, сияющего на столе.
Богов не может быть меньше, чем людей на селе.