![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
(no subject)
Mar. 12th, 2010 10:09 am***
Между двух революций, выйдя из царской тюрьмы,
он вернулся на кафедру - тише воды, ниже травы.
Боялся, что при Столыпине ему не сносить головы,
в то время, когда в Швейцарии прогрессивнейшие умы
для России готовили будущее, в котором родились мы:
диктатуру, свободу, равенство, расстрельные рвы,
почти всеобщую гибель, увы.
Он объелся русской историей. Она лезла у него из ушей,
подступала к горлу, вздувала дряблый живот.
Студенты его называли профессором кислых щей,
рабочие приглашали с лекцией на завод.
Он обещал, но не шел - мало ль куда голытьба зовет.
Он был высок и высох, что твой Кощей.
Началась война. В окопах солдаты кормили вшей.
В девятнадцатом вши добрались и до его белья,
до шершавой кожи на черепе, прикрытом прядкой волос.
От него исходил немыслимый для живого запах гнилья.
Его лекции слушали, но воротили нос.
Лучше всего ему давался национальный вопрос.
Ему выдавали дрова для отопленья жилья.
Но он печь не топил и не ходил в Наркомпрос.
Его увольняли, брали на службу опять,
он пил запоем и каждый раз пропадал.
Был кадетом, эсером, левым эсером, как же не стать
большевиком - за год он дважды вступал
в партию победителей, потом уходил в запой,
и, наконец, исчез смешавшись с толпой.
Его именем названа улица. Я часто гуляю по ней
Иногда, встречая бомжа, думаю:
красный профессор дожил до наших дней.
Между двух революций, выйдя из царской тюрьмы,
он вернулся на кафедру - тише воды, ниже травы.
Боялся, что при Столыпине ему не сносить головы,
в то время, когда в Швейцарии прогрессивнейшие умы
для России готовили будущее, в котором родились мы:
диктатуру, свободу, равенство, расстрельные рвы,
почти всеобщую гибель, увы.
Он объелся русской историей. Она лезла у него из ушей,
подступала к горлу, вздувала дряблый живот.
Студенты его называли профессором кислых щей,
рабочие приглашали с лекцией на завод.
Он обещал, но не шел - мало ль куда голытьба зовет.
Он был высок и высох, что твой Кощей.
Началась война. В окопах солдаты кормили вшей.
В девятнадцатом вши добрались и до его белья,
до шершавой кожи на черепе, прикрытом прядкой волос.
От него исходил немыслимый для живого запах гнилья.
Его лекции слушали, но воротили нос.
Лучше всего ему давался национальный вопрос.
Ему выдавали дрова для отопленья жилья.
Но он печь не топил и не ходил в Наркомпрос.
Его увольняли, брали на службу опять,
он пил запоем и каждый раз пропадал.
Был кадетом, эсером, левым эсером, как же не стать
большевиком - за год он дважды вступал
в партию победителей, потом уходил в запой,
и, наконец, исчез смешавшись с толпой.
Его именем названа улица. Я часто гуляю по ней
Иногда, встречая бомжа, думаю:
красный профессор дожил до наших дней.
