verses

***
И огромная грудь раздувается, тычет соском.
И младенческий ужас расширяет зрачки.
Но мы не дети, не ходим под стол ползком,
слава Богу, мы в этом мире не новички,
не вчера родились, старушки, глядя нам вслед,
крестятся, говорят: "Ишь, повымахали бычки!
Затылки - вторые морды! Еще наделают бед!"

Мы видали-перевидали, мы жрали и вытирали рты
рукавами выцветших гимнастерок, на третье хлебали компот.
Все как один голосовали за власть золотой орды.
В баньке - гол, как монгол. На полку стекает пот.

В предбаннике на журнальном столике фотоальбом:
под каждым фото имя - не то, телефончик - тот.

Стыд ночной восходит к луне столбом

Вот она расшнуровывает ботинок. А старшой шипит: "Скройся с глаз!
Разденься, зайди красиво, чтобы была как в меню!"
И она возвращается: тяжелые груди, широкий таз -
кустодиевская ню, замотанная в простыню.

Присвистывает: "Сколько вас, а я, что одна на всех?
Позвать подружек, что ли?", а старшой: "Справишься, не впервой,
слышала, падла, что называется свальный грех?"

И девка смеется и трясет головой.

На рассвете думаешь - никто тебя не убил, потому что никто не хотел,
придется теперь самому позаботиться. Город давно опустел.
Когда-никогда пронесется внедорожник-автомобиль,
куда-никуда, и кто там сидит за рулем, или никто уже не?
Свет от фар, как ветер высоко поднимает пыль,
пыль летит высоко, дальше не страшно мне.

verses

***
И огромная грудь раздувается, тычет соском.
И младенческий ужас расширяет зрачки.
Но мы не дети, не ходим под стол ползком,
слава Богу, мы в этом мире не новички,
не вчера родились, старушки, глядя нам вслед,
крестятся, говорят: "Ишь, повымахали бычки!
Затылки - вторые морды! Еще наделают бед!"

Мы видали-перевидали, мы жрали и вытирали рты
рукавами выцветших гимнастерок, на третье хлебали компот.
Все как один голосовали за власть золотой орды.
В баньке - гол, как монгол. На полку стекает пот.

В предбаннике на журнальном столике фотоальбом:
под каждым фото имя - не то, телефончик - тот.

Стыд ночной восходит к луне столбом

Вот она расшнуровывает ботинок. А старшой шипит: "Скройся с глаз!
Разденься, зайди красиво, чтобы была как в меню!"
И она возвращается: тяжелые груди, широкий таз -
кустодиевская ню, замотанная в простыню.

Присвистывает: "Сколько вас, а я, что одна на всех?
Позвать подружек, что ли?", а старшой: "Справишься, не впервой,
слышала, падла, что называется свальный грех?"

И девка смеется и трясет головой.

На рассвете думаешь - никто тебя не убил, потому что никто не хотел,
придется теперь самому позаботиться. Город давно опустел.
Когда-никогда пронесется внедорожник-автомобиль,
куда-никуда, и кто там сидит за рулем, или никто уже не?
Свет от фар, как ветер высоко поднимает пыль,
пыль летит высоко, дальше не страшно мне.