***
Сын диктатора жил здесь в гостинице: тот еще Бельведер!
Он снимал не номер, всю гостиницу целиком.
Так спокойней. Но с балкона собственной виллы местный миллиардер
видел, как сын диктатора в шезлонге лежит голяком.
Миллиардер прежде был киллером. Глядя на заморского крепыша,
он вспомнил о прежних навыках, да, соблазн был велик,
тем более, что винтовка в шкафу. Хорошо б, не дыша,
прижаться щекой к прикладу. Правда, солнечный блик
слепил глаза, миллиардер, покинув балкон,
вернулся в спальню, взглянул на спящую мадемуазель.
В стране миллиардера был кое-какой закон.
В стране диктатора - только средства и цель.
Сын диктатора не брал с собой ни охраны, ни
любовницы, зная, что местный материал
всегда обойдется дешевле и будет надежнее. Дни
проходят насыщенно. Он ни мгновения не терял.
Он не верил в наследственную республику - часть
отцовского плана, который, хоть батюшка не дурак,
прогорит, ибо в тех краях унаследовать власть
все равно, что унаследовать неоперабельный рак.
Каждое утро он слушал новости из далекой восточной страны,
где пустыня раскинулась вширь, а речка всего одна.
И город всего один. И ночи всегда темны.
Но если вглядеться в даль, то смерть хорошо видна.
Сын диктатора жил здесь в гостинице: тот еще Бельведер!
Он снимал не номер, всю гостиницу целиком.
Так спокойней. Но с балкона собственной виллы местный миллиардер
видел, как сын диктатора в шезлонге лежит голяком.
Миллиардер прежде был киллером. Глядя на заморского крепыша,
он вспомнил о прежних навыках, да, соблазн был велик,
тем более, что винтовка в шкафу. Хорошо б, не дыша,
прижаться щекой к прикладу. Правда, солнечный блик
слепил глаза, миллиардер, покинув балкон,
вернулся в спальню, взглянул на спящую мадемуазель.
В стране миллиардера был кое-какой закон.
В стране диктатора - только средства и цель.
Сын диктатора не брал с собой ни охраны, ни
любовницы, зная, что местный материал
всегда обойдется дешевле и будет надежнее. Дни
проходят насыщенно. Он ни мгновения не терял.
Он не верил в наследственную республику - часть
отцовского плана, который, хоть батюшка не дурак,
прогорит, ибо в тех краях унаследовать власть
все равно, что унаследовать неоперабельный рак.
Каждое утро он слушал новости из далекой восточной страны,
где пустыня раскинулась вширь, а речка всего одна.
И город всего один. И ночи всегда темны.
Но если вглядеться в даль, то смерть хорошо видна.