verses

***

Удаленная катаракта. Пустые зрачки.
Тяжелые стёкла выпуклые очки.
Перед глазами плавают прозрачные червячки.

Высохшая генеральша. Трофейный черный халат.
Лампадка рубинового стекла. Медный оклад.
Война окончена. Новое время на старый лад.

Инвалиды войны. Руины среди руин.
Укороченные тела. Половинки штанин,
заколотые булавкой. Разрешите пройти, гражданин.

А куда идти и зачем – не знает никто.
Внучка читает стишки – Чуковский или Барто.
Товарищ майор, нагнувшись, заводит авто.

Мотор рычит и смолкает, снова рычит, опять
замолкает, глохнет, время движется вспять,
жизнь непонятна, смерть поможет понять.

Сталин в траурной рамке. Хрущев и Булганин в Кремле.
Графинчик с вишневкой стоит на круглом столе.
В холоде голова, брюхо – в голоде, ноги – в земле.

Коляска на трех колесах с моторчиком по двору
катится, распугивая соседскую детвору.
Дырявая простыня полощется на ветру.

Записки психиатра

*
Эта история собственно к психиатрии отношения не имеет. Но к безумию в широком смысле слова - имеет отношение самое прямое. Речь идет о том, как я один раз принял активное участие в торжестве советской демократии. О, наши выборы! Какой праздник! Работает буфет. Из репродуктора звучит бодрая музыка. Главный бухгалтер больницы Шврацман ходит по избирательному участку, пожимает руки докторам, поздравляет их... Вот идет наша пациентка в прозрачном платье на голое тело... Впрочем, о ней я уже писал. А сейчас - о другом.

*

В пору моих ГБшных проблем мне звонят из отдела кадров. Зав. кадрами -(преданная баптистка, как потом выяснилось) металлическим голосом автоответчика просит меня срочно подойти к ней. Со мной хотят встретиться и "поговорить по поводу политики". Ну, опять началось, - подумал я, - и уныло поплелся в кадры. Там меня ждали двое мужчин, мало отличавшихся внешне от гебистских кадров. Но пришли они не оттуда, и дело у них было другое. Приближались выборы в местные советы. И вот меня ввели в избирательную комиссию на Кривой Балке. Об этом мне сообщили очень тожественно. Выразили надежду, что я оправдаю доверие. Поздравили. (Да, рассогласованы были учреждения позднего СССР! Кабы больше в них было единства - близко не подпустили бы меня к такому ответственному делу). Тут подоспела моя коллега и подруга Э. Ее тоже привлекли по тому же избирательному делу. Выразили надежду. Поздравили. Ушли.

*
На первый допрос меня увезли месяца через три. Забирали не из кадров, а из кабинета областного психиатра, прямо во время консилиума. Имитировали арест. Но сейчас - речь не об этом.

*
За две недели до выборов ко мне домой пришла женщина и предложила мне подписать протокол заседания избирательной комиссии. Я не удивился и не возмутился. Мои разногласия с существующим режимом были гораздо глубже проблемы фальсификации результатов выборов на Кривой Балке. И моя подпись появилась под заблаговременно заполненным протоколом.
На следующий день я рассказал об этом Э. Она не удивилась - к ней тоже зашли, и она бумагу подписала. Сделала она это с радостью: воскресный день можно было провести дома, а не тащиться в кривобалковскую школу, где должна была заседать комиссия. Но спокойно провести воскресенье нам не удалось.

*
В пятницу нас вызвала парторг больницы и, потрясая кудряшками у висков (как они напоминали пейсы!),напомнила нам о почетном долге. Мы обязаны быть на месте!
Мы с Э. объяснили, что давно уже подписали протокол и поэтому, скорее всего - свободны.
Но парторг не поверила нам! Она буквально кричала, что такого у нас не может быть. Что выборы у нас - честные. Что мы все придумали, чтобы... (очернить действительность? не угадали!)... чтобы отмазаться от работы в воскресный день! Нам был обещан отгул и крупные неприятности, если мы не пойдем.
*
В назначенный час мы с Э. встретились на автобусной остановке. И через сорок минут вышли из автобуса около школы. Вечерело. Над ставком летали голубые стрекозы. Лягушки распевали во всю мощь. Окна школы были темны. Внутрь нас не впустили. Думаю, просто впускать было некому. К началу "подсчета голосов" все разошлись. К чему эти упражнения в арифметике?
*
Мы с Э. погуляли вокруг ставка. Полюбовались закатом. Лягушки, рядком сидевшие вдоль берега, удивленно смотрели на нас. Я вспомнил великого Данте:
И как во рву, расположась вдоль края,
торчат лягушки рыльцем из воды,
брюшко и лапки ниже укрывая,
так грешники торчали в две гряды...

*
Какое-то время мы разговаривали о жизни, читали стихи и, дождавшись, когда начнет смеркаться всерьез, сели на обратный автобус.

*
В понедельник мы отчитались перед парторгом о "проделанной работе". На это раз она нам поверила. Ахала, охала, просила никому не рассказывать...

- Два отгула! - пошутил я.

Но парторг не понимала шуток. И согласилась.

pussy riot

До сих пор - треть ленты посвящена судьбе панк-группы с не вполне пристойным названием.Народ подписывает очередное воззвание. Антиклерикализм в сети, похоже достиг апогея, вплоть до призывов "сжечь попов на их крестах". Ярость "ревнителей благочестия" не краше.

Попробую сказать по этому поводу несколько слов:
1. Выходка девушек заведомо провокативна и направлена на то, чтобы вызвать ярость радикальных верующих. С точки зрения УК, похоже, это мелкое хулиганство.
2. Текст песни, которую девушки пели,лишен каких-либо литературных достоинств. О музыке - молчу..
3. Политических последствий пение в храме не имело. Путин - президент. Божьим ли произволением или попущением - как на чей взгляд.
4. Религиозные последствия выходки - усиление радикализма верующих, в чем совсем не заинтересованы противники государственного клерикализма.
5. Единственно, кто остался в выигрыше - сами девушки. Они сорвали овацию за слабый во всех отношениях номер. Овацию такого масштаба. которая не сравнима с такими "мелочами", как постановка, скажем, "Воццека" в Большом театре. Постановка - блестящая, на мой вкус.
6. Девушек, конечно, нужно освободить. Это, думаю, и произойдет.
7. Я бы посоветовал антиклерикальным художникам и музыкантам играть "на своем поле". Мне пришлось читать такое:: а они же (в смысле православные) по улицам с крестами и хоругвями ходят! Правильно, ходят. Ибо улицы и площади в равной мере принадлежат всем гражданам - верующим и неверующим. И, получив разрешение властей, православные (как и католики или мусульмане, или атеисты) могут провести акцию в общественном месте. Храм принадлежит верующим. Для проведения там концерта следует спросить разрешения у настоятеля.
8. Но, боюсь, если бы девушки устроили панк-молебен в каком-либо ночном клубе, мало кто бы их слушал...