***
Ровно в шесть резные ворота храма
открываются. На площадь, в гам карнавала
выходит процессия, направляется прямо
к берегу озера, исчезает, как не бывала.
Впереди на носилках, убранных полевыми цветами,
статуя девы в одеждах из черного шелка
от горла до пят. Но, говоря между нами,
под одеждой все сделано точно. Плюс – проклятая щелка.
Это святая Урсула. С ней – одиннадцать тысяч
девственниц. Тоже – мучениц. Их в охапку
несут за Урсулой. Статую можно высечь
из подручного материала, нарядить в какую-то тряпку.
Но одиннадцать тысяч! Девственниц! Слишком много,
чтобы их заключил в объятья весь совет нечестивых.
Из стеклянного неба в озеро облако смотрит строго
От песчаной кромки – склон пологий в цветущих сливах.
В черной лодке скользящей по темно-лазоревым водам
столбиком инок стоит, пристально наблюдая,
как одиннадцать тысяч девственниц ходят по дну хороводом,
в центре святая Урсула. Нежная. Молодая.
(2006)
Ровно в шесть резные ворота храма
открываются. На площадь, в гам карнавала
выходит процессия, направляется прямо
к берегу озера, исчезает, как не бывала.
Впереди на носилках, убранных полевыми цветами,
статуя девы в одеждах из черного шелка
от горла до пят. Но, говоря между нами,
под одеждой все сделано точно. Плюс – проклятая щелка.
Это святая Урсула. С ней – одиннадцать тысяч
девственниц. Тоже – мучениц. Их в охапку
несут за Урсулой. Статую можно высечь
из подручного материала, нарядить в какую-то тряпку.
Но одиннадцать тысяч! Девственниц! Слишком много,
чтобы их заключил в объятья весь совет нечестивых.
Из стеклянного неба в озеро облако смотрит строго
От песчаной кромки – склон пологий в цветущих сливах.
В черной лодке скользящей по темно-лазоревым водам
столбиком инок стоит, пристально наблюдая,
как одиннадцать тысяч девственниц ходят по дну хороводом,
в центре святая Урсула. Нежная. Молодая.
(2006)