verses

***

я помню зеленый хобот противогаза
окошечко круглое в маске отдельно для каждого глаза
коробка с фильтром газы зоман зарин
земля для солдата мягче пуховых перин

я помню как намотать на ногу портянку
я помню учебную сволочь всенощную пьянку
ракету что миру нацелена прямо в дых
я помню звон и литавры наших побед трудовых

я шел в офицерской форме по маршруту квартира казарма
форма казалась мне не лишенной шарма
тем более дети кричали издалека
вот идет бородатый похожий на беляка

я знал что все прогнило и развалилось
и если осталась надежда то только на Божью милость
на последнюю церковь в маленьком городке
на последнего попика с Богом накоротке

а в общем на жизнь открывались прекрасные виды
любовь созидалась на руинах старой обиды
стояла весна и небо было ясней
чем мысль о любви вернее что делать с ней

verses

Идентичность

Этнограф скажет: еврей - лапсердак, брода и шляпа,
парик на выбритой голове примерной жены.
Антисемит добавит - загребущая лапа,
глаза завидущие, такие нам не нужны,
разведчик суммирует - работают без единого ляпа,
шпионы убиты и цели поражены.

Мировая общественность глядит на полоску суши
с выходом к двум морям, одно из которых мертво,
второе -пока - средиземно - оно омывает души
основателей цивилизации, не понимая того,
что голос культуры звучит все тише и глуше,
и все, что еще сохранилось - иллюзия статус-кво.

Террорист говорит - это скопленье движущихся мишеней,
попасть в середку - доблесть, пусть провалятся в ад.
Террористы пока не боятся ни голода, ни лишений
вплоть до лишения жизни, их дело идет на лад,
у них впереди - время великих свершений,
сияние рая и военный парад.

Мы тоже были мишенями, скорей не для пуль, а для шуток
арийских сверстников, поколению повезло,
наш путь, по общему мнению был недостаточно жуток ,
нас обошло стороной мировое зло,
в потоке насилия был небольшой промежуток
и мы вписались в него, но это нас не спасло.