Мое выступление на Сиднейской встрече (виртуальной, конечно)

Месса во времена войны

С Бахытом Кенжеевым. Н.Й.

Яков Лернер. Воспоминания - 10

Мне почему-то трудно вспомнить время, предшествующее победе. Я не помню особого воодушевления среди заключенных. И сам я, с тех пор, как стало ясно, что победа - вопрос времени и когда-то опасный и сильный враг загнан в угол и его окончательное уничтожение близится, стал больше думать о своей дальнейшей судьбе и судьбе моих товарищей, куда более несчастных и униженных, чем я. Пока шла война, страна явно нуждалась в нас. Заключенных перестали уничтожать. Работа была тяжелой, но ее можно было вынести. О себе не говорю - я практически работал по специальности, в моей комнате топилась печка, около которой отогревались мои приятели, остававшиеся на общих работах. Теперь, когда нужда в нашем рабстком труде отпадет - как поступит с нами страна? Не вернутся ли худшие времена?

Почему-то я не разделял надежд многих моих товарищей, которые связывали с победой свое освобождение и вообще - оживление общественной жизни. Много-много лет спустя я прочитал в романе Пастернака, что напряженное ожидание свободы было главным содержанием этого времени.

Не знаю. Я ничего хорошего не ждал. И мой пессимизм оказался оправданным. Ничего не изменилось. Нас не начали уничтожать. Но и никакого освобождения не последовало. И условия не улучшились, хоть и не ухудшились. А дополнительные срока... Да, товарищи, освобождение которых приближалось, вызывались в администрацию, где им объявлялось, что они получают новые срока - обычно - пять лет.

За всем этим как-то блекло величие победы. Мы внесли свой вклад в нее. Но ее плоды были не для нас. Как, впрочем, и для всех советских людей.