verses

***
огромный безлюдный бенедиктинский храм
сверху вниз барокко готика и романский стиль
облака здесь ночуют а по утрам
поднимаются в небо и время шуршит как пыль

оно бывает прахом пылью или золой
оно равномерно и прямолинейно и не замедляет ход
ангел смерти тайно проносит его под полой
как советский рабочий покидая любимый завод

лица людей и львов у основанья колонн
евангельские сюжеты украшенье могильных плит
цари склоняют головы под тяжестью грубых корон
за владык молиться Богородица не велит

а велит молиться за тех кто в пути и в плену
кто в узах и в муках кто в смятении или тоске
за тех кто кричит уйди или я прокляну
чья жизнь мотыльком трепещет на волоске

огромный безлюдный храм и алтарь погружен во тьму
на стене автомат бросишь несколько мелких монет
и на две минуты в пустом Господнем дому
разольется лишенный души сухой электрический свет

***

всякий текст
можно рассматривать
как предсмертную записку
чем дальше
тем предсмертнее
банальная мысль
каждый знает
но я не встречал литературоведа
который бы рассматривал так
юношеские стихи Цветаевой
еще меня любите
за то что я умру

слышу вежливое
спасибо не за что

***

ночной туман загустевший на склоне
пригородной горы уплывает куда-то
святая Мария молча стоит на колонне
а была не камень и даже пела когда-то

то просто так то тихо над колыбелью
то воду неся от колодца ведра на коромысле
материнство для женщины всегда было высшей целью
а для этой высокой целью в самом высоком смысле

оттого-то так высоко над площадью перед собором
оттого-то столько величия и столько смиренья
оттого то полны страданием и укором
глаза на каменном лике лишенном зренья

***

В древности звери и птицы знали греческий и латынь.
Классическое образование было частью природы.
А двуногие в латах прятались за стенами твердынь:
домашние хищные звери лишали себя свободы.

Звенели щитами, кололись копьями, лили с башен смолу,
а если и обучались, то - со скрипом, как говорится,
и души их были брошены во внешнюю мглу,
где не рыщут разумные звери, не летают разумные птицы.

Что этим двуногим известно о гармонии сфер,
о мире, в котором нет ни унижения, ни привилегий?
Запеклись на волчьих зубах Вергилий, Катулл и Гомер,
и в птичьих клювах - Овидий, божественный клекот элегий.

***

Вчера во францисканской церкви
я слушал концерт
органных импровизаций,
прерываемый проповедями интеллигентного
католического монаха,
посвященными сказкам
из жизни святого Франциска Ассизского.

Мои скудные знания немецкого
все же были достаточны
для того, чтобы понять,
что речь идет о проповеди святого,
обращенной к птицам и животным,
а также о том, как Франциск
обратил в истинную веру
губбийского волка.

И все же, все же я понимал проповедь францисканца
не больше, чем птицы понимали святого Франциска.
А, скорее всего, гораздо меньше.

Птицы в принципе - понятливые существа,
особенно врановые:
corvus corvus, corvus frugilegus,
misserere nobis, вот вам и латынь, смесь биологии
и теологии, совсем как у святого Франциска.

Дай, волк, на счастье лапу мне,
такую лапу не видал я сроду....

И снова путница, снова - смесь.