verses

***

Когда Великая Госпожа
несет на руках перепуганную левретку,
которая тонко визжит, дрожа,
а может иначе - дрожит, визжа,
на пути домой, в золотую клетку,

все цепные псы великой страны
единолайны и единорыки,
они огромной величины,
им бы тоже в златые клетки, в чины,
и повсюду слышны их истошные крики.

Они не простят левретке - она
занимает их место, она - дармоедка,
она с трех метров едва видна,
утопить бы - пусть бы визжала со дна,
нам бы - ее золотая клетка.

В тесноте - не в обиде, теснились бы там,
грызли бы золотые прутья,
но, сорвавшись, все - за врагом по пятам,
кусая за пятки, голодным ртам
легко разорить страну - до безлюдья.

Первой погибнет левретка - за то,
что смеет дрожать на руках хозяйки!
А левретка в зимнем своем пальто
на руках Госпожи визжит, и никто
не расскажет ей эти страшные байки.

***

девочка в гольфиках на трехколесном велике

колесо сансары
надо бы воплотиться во что-нибудь такое
чтобы все ужаснулись даже
все привыкшие ко всему
были же в период палеозоя ракоскорпионы размером
более двух метров были да сплыли

колесо истории
надо бы повернуть вспять
или на худой конец отдать в починку
Розе Григорьевне которая учила нас
последствиям перенесенного двадцать второго съезда
нормальная еврейская женщина
в очках и с прической девятнадцатого столетия
розовая кофта сама вязала

колесо обозрения
ничего не видать туман как и положено
в это время года умноженное на катаракту

должен же кто-то написать
что-нибудь трехсотлетней давности
вымершей живности
вымерзшей сущности
а тут гольфики вЕлик фотка собачка лает бежит следом

***
Заботы, жалобы, плач,
За полночь разговор.
Перечень неудач.
Муз приглушенный хор.

Что сквозь пальцы текло,
что уплыло из рук,
дождь стучится в стекло,
иди отворять на стук.

Жилы или окно,
как писал Пастернак,
отворять все равно
нужно, не знаю как.

Погруженное в сон
тело теряет вес.
Высший смысл вознесен
в бездну черных небес.