verses

***

Умирает эпоха, естественной смертью, от старости, жалко, что в муках,
вот лежит, вся в искусствах, науках, не заботясь о детях и внуках,
ибо дети в Царстве Небесном, и внуки в Царстве Подземном,
а правнуки перебрались в иную эпоху, всем нам
на зависть, на совесть, на красную нитку живую,
умирает эпоха, твердя цитату: я мыслю - я существую.

Сухие мысли залиты молоком, здоровая пища, мюсли.
Восстань, о сила моя! Восстаньте, псалтырь и гусли!
Мужайтесь, восстаньте, падшие, в штанишках и белых панамках
Восстаньте и тихо стойте, держитесь в положенных рамках.

А рамки все больше черные, хоть траур и не объявили,
Напрасно болели суставы, напрасно раны кровили.
Летит к планете Земля золотая комета Галлея.
Хорошо умирать от старости, быстро и не болея.

***
катит маршрутка в дальние края
в спальные районы на крутые небеса
в наушниках музыка у каждого своя
и только у водителя на всех одна попса

и вид за окном общий для всех
да только никто не глядит в окно
каждый сам в себе ветер дует из прорех
пейзаж спотыкается как в немом кино

выбранные сновидения о несчастной и невозвратной любви

Когда в Одессу приехал известнейший израильский психиатр Мишуга Мышигинер-Копф, доктор Бенкедорф решил проконсультировать у него мой случай, который как раз лежал, привязанный к железной койке в поднадзорной палате Третьего Отделения одесской психушки.

Пара почтенных психиатров зашла в палату. Мишуга лишь мельком взглянул на меня, затем - на доктора Бенкендорфа и изрек: И Вы называете это "интересным клиническим случаем"? Тут все ясно. Этот сошел с ума от любви к Одесской Интеллигенции.

Парочка удалилась в ординаторскую, а затем доктор Бенкедорф вернулся в палату один. Он отвязал мою правую руку, пожал ее и поздравил меня от всей души.
-С чем? - горестно воскликнул я.
-Каждый, проконсультированный достопочтенным Мишугой получает звание проконсула. С эти словами доктор Бенкендорф надел на безымянный палец моей третьей руки массивный римский перстень и поцеловал его.
Я же заговорщически подмигнул ему своим средним глазом.

*
Снился Майор Валерьевич.
Товарищ Майор - обратился я к нему по имени, вы же умерли, ой, навсегда скрылись от наружного наблюдения!
-Я то скрылся, это правда. Но вы-то от меня не скроетесь.
И он рассмеялся мне прямо в лицо.

*

Снился друг в широкополой шляпе и длинном плаще. Он сидел на железной табуретке, намертво прикрученной к полу, его руки были скованы наручниками. При этом в одной руке он все же держал бокал восемнадцатаго века с вытравленным по стеклу екатерининским орлом, а во второй руке дымилась огромная сигара "Фидель и Рауль" (или Ромео и Джульетта? Вечно я все путаю). В бокале был коньяк, скорее всего - бисквит. Но обмакнуть сигару в бокал мешали наручники. Друг глубоко страдал. Напротив него сидел Майор Валерьевич.
Хорошо - сказал Майор Валерьевич другу- повторим еще раз наш урок!
-Как называется страна в Северной Америке, граничащая с Мексикой на юге и с Канадой на Севере?
-Мировой жандарм - пролепетал друг - Пиндосия.
Боже как он был жалок в эту минуту!
-Кто правит в Киеве?
-Хунта - промямлил друг, - киевская хунта, это все знают.
- Кто воюет на стороне ИГИЛ в Сирии?
- Правый сектор - еще тише сказал друг, - они известные нацисты.

Вот и молодец! - сказал Майор Валерьевич -ладно, снимите с него наручники. Можешь курить!

Друг обмакнул сигару в бокал, с наслаждением затянулся и выпустил дым в виде пяти олимпийских колец и надписи "Сочи".

Ну, это уже слишком,- просыпаясь, подумал я.

*
Вообще-то кошечка Бася не такая уж разговорчивая, но уж если скажет - так скажет. Вчера приходит ко мне и спрашивает - ты чем занят?
Баню вату - честно отвечаю я.
А Бася говорит - какая же это вата? Это обычный серый ватин из старорежимного пальто.
Правильно писал великий Бабель: Бася говорит мало, но говорит смачно.