verses

***

Давно стемнело и ужин уже готов,
треснутые тарелки расставлены на клеенке.
О интерьеры середины пятидесятых годов!
Пылай, антрацит в кафельной старорежимной колонке!

Патефон на тумбочке. Костыль прислонен в углу.
В шкафу нафталин в мешочках из марли - помогает от моли.
Давно стемнело. Ужин готов. Семья садится к столу.
Стопка водки - лучшее лекарство от боли.

Мама мальчику объясняет, что значит слово "еврей".
Мальчик не понимает, и почему-то смеется.
Дядя Яша и дядя Куца вернулись из лагерей.
А дядя Давид - не вернулся. И никогда не вернется.

***
После победы - эпоха казней послевоенных.
Скоротечные заседания и решения трибуналов.
Необходимо уменьшить поголовье военнопленных.
Не кормить же в тюрьме побежденных вражеских генералов!

Тем более, что у каждого руки в крови по локоть.
И сохранились приказы, что они отдавали.солдатам
Ибо страсть к убийству - та же сексуальная похоть.
Начнешь и не остановишься, и хотелось бы - да куда там!

И теперь вверх по лесенкам, руки связаны за спиною,
в сопровождении пасторов, или ксендзов - если католик,
и- мешок на голову, петлю на шею, умирай со своею виною,
через семьдесят лет в ютубе выложат ролик.

Пять минут и живой человек теперь уже мертвое тело.
Еще пять минут и гроб уже заколочен.
Жалеть военных преступников - это последнее дело.
Была бы веревка прочна или выстрел точен.

Все дело теперь в палаче и его сноровке.
Лишение жизни дешевле, чем лишенье свободы.
И вся справедливость мира в пуле или веревке.
А другой справедливости нет в послевоенные годы.