![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Aug. 19th, 2017
Борис***
Posted by Борис Херсонский on 19 Aug 2017, 04:19
И Он, просиявший, стоял на горе, среди всей
тьмы внешнего мира. Илия и Моисей
вели с ним неспешно беседу. Лежали у ног
апостолы, лица закрыв. Он был одинок
в минуту Сиянья, что нестерпимо для всех
снующих, толпящихся. Свет, обнажающий грех,
рождает стесненье в груди, задыхание, страх,
то, что с непривычки мы все ощущаем в горах.
Беленые стены, плоские крыши, круглые купола
Он видел с вершины. Мысли, слова и дела,
живущих в долинах, жующих, кривые ножи
вонзающих в спины, крадущих, кричащих: «Держи!»
на рыночной площади. Маленький вор
бежит в переулок, заскакивает во двор,
и тут догоняют, валят, лупят ногами куда
попало, хватают и тащат к дому суда.
И думает вор: «Грехи мои велики.
Вот, над толпой вздымаются кулаки.
Открытые рты, глаза выкатываются из орбит».
Вор понимает, что будет сейчас убит.
И в эти минуты он подымает взор
и видит небо, облако и вершины гор,
и свет на одной из них. Кажется, это – Фавор.
(2007)
***
Преображенный стоял на вершине, излучая сиянье,
Он явил свою славу, насколько это возможно.
О если бы вечность длилось это стоянье,
все что было немощно, вознеслось бы свято и мощно.
И кто-то сказал - поставим здесь три палатки,
из высокогорных трав постелим благоуханное ложе,
потому что внизу, на земле такие порядки,
что вниз с вершины спускаться - выйдет себе дороже.
Там слухачи-стукачи с оттопыренным правым ухом,
там в раскаленных доспехах бесчинствуют оккупанты,
там для мертвых земля никогда не бывает пухом,
только и радости - в полночь на башне пробьют куранты.
Там разъяренные женщины теснятся у входа в лавку,
там мужчины теснятся в Храме, там дурь продают барыги,
мы с вами помним эту возню, эту людскую давку,
эти жирные пальцы, что листают священные книги!
Не спускайся к ним, оставайся стоять на вершине,
спокойно беседуй с Илией и Моисеем.
Ты, конечно решил умереть, как подобает мужчине,
но что пожнем мы завтра, если смерть сегодня посеем?
Но меркнет сияние и пророки исчезли куда-то,
и Учитель стоит печален, и небо темно и безбрежно.
Но в сумерках ярче горит багровый отсвет заката.
Грядущее, как и прошлое - нелепо и неизбежно.
(2015)
Борис***
Posted by Борис Херсонский on 19 Aug 2017, 04:21
Спас бывает медовый, яблочный, первый, второй,
свет предвечный сияет над Фавором-горой,
тащат яблоки на простыне вдоль аллеи монастыря,
летают по небу ангелы, ни слова не говоря.
Время спелых, румяных яблок и белых платков,
колокольного звона, днесь и во веки веков,
время смолы, затвердевшей на древесной коре,
нестройного пения "Преобразивыйся на горе".
Спас бывает живым, пребывающим среди нас,
Спас бывает первый, второй, медовый, яблочный Спас,
Спас бывает нагорный, сияющий в вышине...
Тащат четыре монаха яблоки на простыне.
19.08.2014
Всюду порча и сглаз, повторяю - порча и сглаз,
порча и сглаз - повторяю в последний раз.
Всюду ведьмы и колдуны, повторяю, ведьмы и колдуны.
злоба в сердцах, в густых волосах колтуны,
ведьмы и колдуны. Бог за нас - и кто же на ны?
Шепчут, тычут иглой в образ твой восковой,
окропляют его оскверненной святой водой,
ведьмы трясут головой, колдуны - бородой седой.
Всюду мрак и нечестие, колдовство, ведовство,
человек это та еще бестия, всюду заговоры, воровство,
ведьмы и колдуны - сотоварищи Сатаны.
Все вокруг осуждены, только на нас нет вины,
только на нас юбки до пят, платки до бровей,
ангелы справа, бесы, известно - левей,
ангел к правому, бес к левому полушарию или плечу,
через левое полушарие нельзя передать свечу.
Нельзя передать свечу ни к иконе, ни к алтарю.
Всюду порча и сглаз - в последний раз говорю.
***
Представим себе, что поднявшийся на Фавор,
не спустился вниз, а остался, и до сих пор
стоит на вершине, сияя во славе всей.
По левую руку - Илья, по правую - Моисей.
И длится беседа, и сиянию нет конца,
и в очертаниях облака - слава и лик Отца.
Из всех цветов остались лишь белый и бирюза.
И апостолы на Учителя смотрят во все глаза.
Смотрят- не наглядятся, вслушиваются в слова...
Земля из под ног уходит. Кругом идет голова.
Голгофа стоит без крестов. Не разрушен Храм.
И Город Святой прекрасен, особенно - по утрам.
Но нет, этот вечный свет омрачает взор.
И Голгофа выше, чем Синай и Фавор.
Страданья наполнены смыслом и прозрачны до дна.
И жемчужина Искупления на дне страданья видна.
И ликуют ангелы, над Городом воспаря.
И слышен звон колокольный из ближнего монастыря.
***
в те времена когда сюжетом рассказа
могла быть полоска рассвета или краски заката
когда у семи полководцев был Кутузов без глаза
и колосками пшеницы выдавалась в колхозе зарплата
когда выходя из райкома барин распахивал полы халата
и в свинарку пастух влюблялся с первого раза
вместо хора о вечном звучала песня о встречном
гудок заводской кудрявая что ж ты не рада
пейзаж городской был канально-фонарно-аптечным
в душной ночи не отличить конокрада от казнокрада
калинина от твери петербурга от ленинграда
и только млечный путь всегда оставался млечным
в те времена когда сюжетом поэмы
мог быть урожай на нищем колхозном поле
и не было в мире подлунном почетней темы
чем девка которая принесла ублюдка в подоле
когда мы ходили согнувшись от страха или от боли
когда мы ели то были слепы глухи и немы
стояла в поле березка да некому заломати
клен опавший заиндевелый качаясь стоял над нею
в церкви на пасху пели не рыдай мене мати
я слезу твою оботру и на груди согрею
вот только слова сказать не посмею и не сумею
поскольку любое слово не к месту некстати