verses

***
Овидиополь с одной стороны, с другой - Аккерман.
Облачко не нарушает покой синевы.
Маленький пароходик пересекает лиман.
Тревожные мысли выбросьте из головы.
Турецкая крепость все ближе. Церквушка на берегу
белым-бела и слышен уже колокольный звон.
Первая мировая. Дружный отпор врагу.
А враг все лезет и лезет со всех сторон.
Август четырнадцатого. В пропасть идут полки.
Поют военные песни - никто не запомнил слов.
Плывет пароходик. Навстречу плывут рыбаки
в просмоленной лодке. У них - неплохой улов.

***
много было в Одессе анекдотов об иноверцах.
вместо "что слышно?" они говорили "вус эрцех?".
и что б вы ответили, если бы вас так спросили
иноверцы, который пейсов уже давно не носили,
имели сберкнижки, медали и партбилеты,
гуляли с женами вдоль набережной Леты,
на зеленых лавочках сидя, читали газеты.
слушали, что со столба брешет им репродуктор.
вместо слова "доносчик" они говорили "зуктер",
вместо "порядок" - "беседер", вместо "ленивица" - "лея".
город живет, ни о людях, ни о словах не жалея.
память слегка мутновата, вроде конторского клея.
был такой, силикатный, клеили им бумаги.
по праздникам развевались обычные красные флаги.
были заботы, но анекдоты были смешнее, тем паче,
что люди не понимали, что вскоре все будет иначе.

***
Филология - ярмарка гуманитарных невест.
Совместные танцы с курсантами высших военных
училищ. Потом рожденье детей и перемена мест,
профессия постоянна, но не счесть переменных.
Куда мужа пошлют - Туркмения или Литва,
повезет так Германия, или свежеотжатая Прага.
Учительница литературы вдалбливает слова
в головы деток - все стерпят головы, как бумага.
Спряжения и склонения, не путайте падежи,
не ложить, а класть, кофе - мужского рода.
Стихи о советском паспорте наизусть расскажи.
Пословицы и поговорки - в этом - мудрость народа.
Век живи -век учись - все равно дураком умрешь.
У лжи ноги коротки - да руки длинны и цепки.
А потому сильнее всех дурость и ложь,
рифмы и ритмы стихов - те же кнопки и скрепки.
Училки - что сторожа - поставлены речь стеречь,
но она расползается по карте Восточной Европы.
Поставим рифму на ширину богатырских плеч.
Довольно сидеть за партой. Пора - в окопы.

***
Вся любов - під ковдрою, всі заходи - під килимом.
Не бачимо ми вогню, бо все затягнуло димом.
Дивися, пане Нероне, що сталося з давнім Римом.

Дивися, пане Богдане, що сталося з Україною,
все руйнується з кожною непомітною зміною.
Невже ж будемо, як завжди, милуватись руїною?

Ох, що роблять козаки з братами-легіонерами?
А всі ж були жовтенятами та юними піонерами,
обмінювалися жінками, країнами та фатерами.

Бо натуру людей не змінили Історії вогкі сторінки.
Товаришів майя вітають з пекла товариші інки.
Потяг Всесвіту йде до Кінцевої станції без зупинки.

***
голос свыше распоряжение сверху
по звуку трубы солдаты выстроились на поверку
утреннюю или вечернюю это не важно
важно сражаться и умереть отважно
была война в небесах полк свалился в болото
увязает медленно полковник лопочет что то
а был хоть куда вояка с копытами и с рогами
вокруг горящего озера бегал кругами
была война в небесах но в городе было тихо
газеты молчали им не нужна шумиха
люди куда-то спешили занимались своими делами
или сидели в кафе за пластиковыми столами
девушки пили шампанское пиво хлебали мужчины
трубный глас принимали за сирену пожарной машины
а солдаты крылатые смирно стояли строем

***
свет наполняет город, свет хороший, дневной.
жизнь начинается на углу у пивной.
по одному собирается темный, угрюмый люд.
им тяжело. но станет легче, когда нальют.
и им нальют, но что же делать нам, остальным,
нам алкоголь не поможет. лечите нас чем-то иным.
надеждами на перемены, верой в немощь врагов.
любовью. что позволяет нам не платить долгов.
и проверяли оружие перед боем

***
В юности Сталин писал стихи о родной Иверии,
но потом увлекся соотношением сознания и материи,
рабочих и буржуазии, разбойников и богачей,
заключенных и палачей, вождя и народа,
и народ полюбил его до шестьдесят первого года,
когда был вынесен из мавзолея труд бальзамировщиков и врачей.

А писал бы стихи - его бы на русский переводили,
в юбилейные годы на вечера пенсионеры ходили
с книжечками, где на грузинском, родном,
он прославлял бы Грузию и ее красоты,
восьмигранные церкви, взбирающиеся на высоты,
три ипостаси Господа сливающиеся в Одном.

Но в семинарии, видно, плохо его учили,
и все же, скажу, напрасно его исключили -
сидел бы за партой, черную рясу носил,
был бы чтец, иподьякон, дьякон. потом пресвитер,
дома носил бы мягкую обувь и теплый свитер,
а жена рожала бы деток - по мере сил.

Да, власть и творчество не совмещаются дружно,
власть приходит - людно, конно, оружно,
с интригой в кармане, с ядом, или другим
орудием смерти, а творчество витиевато,
лучше уже выбирайте вождем солдата,
с маршальским фаллосом в ранце, красивым, тугим.

И где та тетрадка с юношескими стихами,
а ведь даже в учебник вошли, говоря между нами,
и может быть в антологии мы читали бы их и теперь.
Но разошлись пути и миновали сроки.
и кровь залила молодые стихотворные строки,
и геенна отверзлась, и захлопнулась дверь.

***
Время реляций, сводок, нелепых реестров,
праздники маленьких духовых оркестров,
похороны - сегодня, завтра - парад,
послезавтра - вальс, городской сад.
Ничего, что Штраус звучит фальшиво,
ничего, что люди живут паршиво,
ничего, что к небу не подымают глаз,
ничего, что не свяжут и пары фраз.
Но в каждой квартире часы стенные.
Но каждая бабушка вяжет носки шерстяные.
В каждом шкафу моль разъедает шаль.



***
междоусобица, сука, чересполосица,
скребется под дверью, ночевать к хозяевам просится
а впустишь - всю ночь будет стонать да ворочаться,
и сама не спит, и тебе уже спать не хочется.
откроешь глаза - стоит посреди, бедолашная,
в белой рубахе до пят, нелепая, страшная,
и ночь за окном разливается тушью китайскою,
а должна быть звездною, теплою, майскою,
но откуда-то веет февральской железной стужею,
и сами собою тянутся руки к оружию.

И каждый внук примеряет дедушкину медаль.

***
маленькие города под шестизначными номерами.
большие ракеты делаются подземными мастерами.
мало что под землей в пору глухую ночную
пропорции на глазок все заклепки вручную

мастера образцы послушания и терпенья
обрастают шерстью постепенно теряют зренье
также страдает слух не грусти глухая тетеря
тут нет ни света ни музыки невелика потеря

а ты небось и не знаешь про подземные ходы
про маленьких мастеров и большие заводы
потому что тебе не положено знать о таких секретах
о пропорциях на глазок о заклепках на страшных ракетах

***
Людей и эпоху общим аршином не мерьте.
У нас - день смерти. У эпохи - десятилетия смерти.
С разной скоростью, в разных гуманитарных науках,
не чувствуя боли, она умирает в муках.
Из окон музеев смотрит вслед случайным прохожим.
Мы проходим молча, поскольку помочь не можем.
Реквием по читальням и по концертным залам.
Реквием по лепнине и по хрустальным бокалам.
Реквием по газетам и по толстым журналам.
Реквием по тусовкам с чтениями и пеньем.
Реквием по застолью в виде чая с вареньем.
Реквием по бумаге. Реквием по винилу.
Мы приносим охапку беспамятства на братскую их могилу.